Книги Бахмана
Шрифт:
— Какова минимально возможная высота полета?
Последовала долгая пауза: пилоты консультировались.
— Мы можем идти на двух тысячах футов. Управлением национальной безопасности и инструкциями такое запрещено, но…
— Забудьте об этом, — оборвал его Ричардс. — Мистер Холлоуэй, тут я вынужден полностью полагаться на вас. Я ничего не знаю о самолетах и уверен, что вас на этот счет проинструктировали. Но прошу помнить, что люди, мечтающие о том, чтобы отправить меня к праотцам, на земле и в безопасности. Если же вы солжете мне и я
— Никто не собирается вам лгать, — ответил Холлоуэй. — Мы заинтересованы в том, чтобы посадить эту «птичку» на землю.
— Понятно. — Ричардс задумался.
Амелия Уильямс сидела рядом с ним, сложив руки на коленях.
— Летим на запад, — объявил он. — На высоте две тысячи футов. И пожалуйста, называйте те города, над которыми мы будем пролетать.
— Города?
— Естественно. До этого я летал только раз, так что мне не отличить один город от другого.
— Хорошо. — В голосе Холлоуэя послышалось облегчение.
Самолет пошел вниз, а светлая полоса заката начала расширяться. Ричардс как зачарованный наблюдал за ней.
Мы преследуем солнце, подумал он. Ну надо же?
Часы показывали шесть тридцать пять.
…Минус 023, отсчет идет…
Спинка кресла, стоявшего перед Ричардсом, таила в себе немало интересного. В специальном кармане он нашел инструкцию по безопасности. Если самолет попадет в зону атмосферных возмущений, пристегните ремень. Если салон разгерметизируется, опустите кислородную маску, что висит над головой, и приложите к лицу. В случае неполадок с двигателями стюардессы скажут вам, что надо делать. В случае внезапного взрыва надейтесь на то, что вас опознают по зубным пломбам.
На уровне глаз в спинке кресла темнел небольшой экран фри-ви. Металлическая табличка напоминала потенциальному зрителю, что смена каналов происходит не мгновенно, а с фиксированной задержкой. Дистанционный пульт управления конструкторы вмонтировали в правый подлокотник.
Ниже и правее экрана в специальном кармане лежала писчая бумага с логотипом авиакомпании и закрепленная на цепочке ручка «Джи-Эй». Ричардс вытащил лист, написал на колене:
«Девяносто девять шансов из ста, что нас прослушивают. Антенны сейчас не больше волоска, передатчик — с булавочную головку. Могли просто воткнуть тебе в одежду. Маккоун сидит и ждет, когда ты опять проколешься. Через минуту подними крик и умоляй меня не дергать за кольцо. Отыграем у них несколько очков. Согласна?»
Она кивнула.
Ричардс помялся, потом добавил:
«Почему ты солгала?»
Она взяла ручку из его руки, расправила лист на своем колене, написала:
«Не знаю. Не хотела чувствовать себя убийцей. Твоя жена. И ты казался таким… — ручка застыла над бумагой, потом она закончила фразу: —…жалким».
Ричардс изогнул брови, улыбнулся. Взял у нее ручку:
«Начинай кричать через пять минут».
Она
Пять минут спустя Амелия застонала. Получилось у нее так естественно, что Ричардс изумленно уставился на свою соседку. Мелькнула мысль, что ей действительно нехорошо.
— Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не заставляй этого человека… пытаться убить тебя. Я тебе ничего не сделала. Я хочу вернуться домой к моему мужу. У меня тоже есть дочь. Ей шесть лет. Она, наверное, спрашивает, где ее мамочка.
Брови Ричардса поднялись и вернулись на место. Она явно переигрывала. Вот это незачем.
— Он туп, — Ричардс старался обращаться к ней, а не к невидимой аудитории, — но не настолько туп. Все будет нормально, миссис Уильямс.
— Легко тебе говорить. Тебе нечего терять.
Он ей не ответил. Тут она попала в точку. Нечего из того, что он еще не потерял.
— Покажи ему взрывчатку, — молила она. — Господи, почему ты не покажешь ему взрывчатку? Тогда ему не останется ничего другого, как поверить тебе… и он даст отбой своим людям на земле. На нас же постоянно нацелены ракеты. Я слышала, как он отдавал такой приказ.
— Взрывчатку я показать ему не могу, — ответил Ричардс. — Чтобы вытащить ее из кармана, надо поставить взрыватель на предохранитель, иначе он может случайно выскочить, и тогда нас вместе с самолетом разнесет на мелкие клочки. Кроме того, — в его голосе послышались насмешливые нотки, — не думаю, что я показал бы ему взрывчатку, даже если бы и мог. Этому слизняку есть что терять. Пусть попотеет.
— Я этого не выдержу, — забубнила Амелия Уильямс. — Мне проще дернуть тебя за руку и поставить крест на моих мучениях. Все равно этим все закончится, не так ли?
— Не нужно тебе… — Тут распахнулась портьера между салонами, и в проход влетел Маккоун. Лицо его оставалось спокойным, но сквозь маску спокойствия отчетливо проступал животный страх.
— Миссис Уильямс, приготовьте, пожалуйста, кофе. На семерых. Придется вам возложить на себя обязанности стюардессы.
Она поднялась, уставилась в пол.
— Куда мне идти?
— Прямо. Ваш нос вам подскажет. — Такой вежливый, угодливый и в то же время готовый отшвырнуть Амелию в сторону, попытайся она реализовать высказанную угрозу.
Она зашагала по проходу не оглядываясь.
Маккоун долго сверлил взглядом Ричардса.
— Ты отдашь взрывчатку, если я смогу пообещать тебе амнистию, приятель?
— Приятель. В твоих устах даже это слово звучит мерзко. — Он поднял свободную руку, посмотрел на нее. Капельки засохшей крови, ссадины, царапины — следы прогулки по лесам Мэна. — Просто мерзко. Смердит, как два фунта дерьма. Противно слушать.
— Амнистия, — повторил Маккоун. — Как звучит это слово?