Книги Великой Альты
Шрифт:
Над ними – очень высоко – светилось окно. Дженна знала, что они должны добраться туда еще до рассвета – ей нужна была Скада, ее верный клинок и ее ободряющее слово. Дженна сказала это вслух.
– Спасибо, – шепнула в ответ Скада, – но лучше не отвлекайся.
Дженна на миг остановилась и поднесла ладонь ко рту, чтобы зализать ранку. Скада сделала то же самое, словно передразнивая ее. Но они даже не улыбнулись и снова полезли вверх.
Каждая пядь преодолевалась ценой нескольких минут. Стена не столько боролась с ними, сколько сопротивлялась им – собственное тело
– Здесь начинается башня, – шепнула она. Но луна опять скрылась, и ей никто не ответил.
– Волосы Альты! – выбранилась Дженна, что случалось с ней редко, и подтянулась, чтобы перелезть через стену. Даже кожаная одежда плохо защищала от камня – Дженна чувствовала все его неровности.
Хлопнувшись на колени, она увидела перед собой пару здоровенных сапог.
– Погляди-ка на меня, – сказал голос. – Хочу видеть твою рожу, прежде чем скину тебя вниз. Погляди на меня, покойничек.
Дженна медленно подняла голову, не переставая молиться о том, чтобы проглянула луна. И лицо часового предстало перед ней уже ярко освещенным. Дженна улыбнулась ему.
– Клянусь Кресом, да ты не мужчина, – опешил он, и губы его дрогнули в ответной улыбке.
Дженна скромно потупилась, как делала при ней одна служанка из Новой Усадьбы, и подала ему руку. Солдат непроизвольно нагнулся к ней.
– Давай! – крикнула Дженна.
Он в испуге отступил назад, но снизу ему нанесла удар другая коленопреклоненная фигура. Он рухнул и умер еще прежде, чем кинжал вышел из его сердца.
Дженна взвалила труп на плечо и перебросила через стену. Она не слышала, как он упал. Скада стояла как громом пораженная.
– Что с тобой? – спросила Дженна.
– Я… я никогда еще никого не убивала. Надо же – один укол, и он умер.
– Но мы ведь убили Гончего Пса. И Медведя. И отрубили руку Быку, отчего он тоже умер.
– Нет, Дженна, – это сделала ты.
– Ты моя темная сестра – ты чувствуешь то же, что и я, и знаешь то, что я знаю.
– Это… не… одно и то же, – ответила Скада, с трудом выговаривая каждое слово.
– Верно, – согласилась Дженна. – Ты права. С этим безымянным часовым я чувствую не то, что с другими. Моя рука не помнит, как он умер.
Руки сестер на миг соприкоснулись.
– Давай-ка подниматься на башню. Это только начало. Могут быть и другие стражники…
Скада кивнула.
– А когда рассветет, от тебя не будет никакого проку. И если я умру…
– Можешь не напоминать, – с угрюмой улыбкой сказала Скада. – Каждая темная сестра знает законы жизни и света. Я живу, пока жива ты, и умираю, когда ты умираешь. Давай лезь. Я не могу начать без тебя.
Дженна, задрав голову, взглянула на башню. Кирпич был не столь древним, как скала, на которую они только что взобрались, но буйный северный ветер уже порядком вышелушил стену. Как она будет крошиться под рукой!
Они начали новый подъем, перешептываясь – но так тихо, что никакая стража не могла услышать. Временами они ругались – это подкрепляло
Дженна первой добралась до окна. Из-под сорванного ногтя сочилась кровь, пораненная ладонь горела, ноги после долгого подъема тряслись, мышцы между лопатками точно в узел завязались. Но Дженна, несмотря ни на что, вся сосредоточилась на подоконнике и на свете, льющемся из окна. Мускулы под ее камзолом вздулись в последнем усилии, и она легла на широкий подоконник животом, задев ногами голову Скады. Она не чувствовала ничего, кроме великого облегчения и досады на сестру.
– Чего ты под ноги лезешь?
– Это твои ноги виноваты, – огрызнулась Скада. – Я под них голову не совала.
Дженна скатилась с подоконника внутрь, ухватившись по дороге за светильник. Он погас, и ей показалось, что падение длится вечно.
– Я держу его, – крикнул кто-то, и Дженну схватили за руки. Ее поставили на колени и сорвали с пояса меч. Борьба ни к чему не привела: ей только еще раз сильнее заломили руки назад, чуть не сломав их, и Дженна перестала биться.
– Зажгите факелы, дурачье, – приказал кто-то голосом мягким, но властным. Над головой у Дженны вспыхнул факел, и тот же голос сказал из мрака: – Там в углу вторая, болваны. Светите туда.
Двое мужчин, один с факелом, другой с мечом наголо, ринулись в угол, но яркий свет рассеял тени, и только у дальней стены, куда не смотрел никто, кроме Дженны, мелькнуло согнутое колено и шевельнулась голова.
– Тут никого, лорд Калас.
– Игра света, – вставила Дженна. – Разве я далась бы вам так легко, будь у меня спутница? Я пришла одна. Я всегда одна… – Дженна помолчала, подбирая слова поубедительнее, – и горжусь этим.
Факел снова поднесли к лицу Дженны.
– Это Белая Дева, лорд Калас, – сказал человек, который его держал. – Если и она теперь у нас, заодно с принцем, бунту конец. Говорят, что…
– Мало ли что говорят, – перебил Калас. – Дайте-ка я на нее погляжу. Ба, да она совсем еще ребенок. Я думал, это взрослая женщина, – засмеялся он, – а тут такой длинноногий белый жеребенок.
Дженна в свою очередь разглядывала его, но ей мешал факел. Она много слышала о Каласе от Карума и Пита, и ни один не сказал о нем доброго слова. Но неужели этот потасканный хлыщ с крашеными рыжими волосами и бородой, от которой еще заметнее мешки под глазами, – тот самый зловещий лорд Калас из Северных Владений? Неужели это та самая коварная жаба, которую все так ненавидят и боятся?
– Наговорить можно с три короба, но тебе, может быть, лестно будет узнать, что говорит о тебе несчастный, еще недавно бывший принцем Карум, неизвестно почему именующий себя Длинным Луком.
Дженна удержала язык, не преминув заметить, что Калас упомянул о Каруме в настоящем времени, а вот часовой нет. Жив ли Карум? Конечно, жив. Она непременно почувствовала бы, если бы он умер. «Еще недавно бывший принцем» относится скорее всего к титулу, а не к человеку. Гаруны любят играть словами. Она заставила себя улыбнуться врагу, не показывая ему своих чувств.