Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями
Шрифт:
На самом деле ее не хватало давно, но какое-то время – лет эдак пятнадцать подряд – говорить об этом было немодно. Зато сейчас очень модно. Но разве выборы стали фарсом только вчера? Да они полный фарс как минимум с середины девяностых! Вся наша якобы демократическая политика была фарсовой изначально – и нацболов, в отличие от большинства населения, от всего этого воротило очень давно. Видимо, у нацболов более тонкая и сложно организованная психика; других объяснений я пока не придумал.
Легально партия существовала с 1995 по 2003 год.
За время работы партийцы провели сотни прозвучавших
Нацболы были первыми, кто поднял голос против непродуманной и зачастую русофобской политики на Украине и в Прибалтике.
Нацболы были первыми, кто восстал против монетизации льгот.
Тому, кто служил волшебником еще до Чурова, нацболы публично заляпали костюм майонезом – Вешняков была его фамилия, помните?
Нацболы агрессивно выступали против Лужкова, когда в Москве еще было принято восхищаться чудесным градоначальником.
Никита Михалков был закидан сырыми яйцами за дружбу с Нурсултаном Назарбаевым, отправившим в Казахстане русских патриотов на огромные сроки в тюрьму, – а в те времена Никиту Сергеевича многие почитали совестью нации.
Теперь, когда стало можно, – у нацболов, по сути, нет претензий ни к Прибалтике, ни к Украине, ни к Лужкову, ни к Михалкову, ни ко многим иным, в кого так легко нынче кинуть разрешенный камушек.
Нацболы врывались в приемную Президента РФ, в здание парламента, в мэрии и приемные губернаторов, нацболы пикетировали Лубянку и управы ФСБ, нацболы захватывали башню св. Петра в Риге и Севастопольскую башню – список безбашенных, преисполненных мужества поступков вполне может занять целую страницу.
Нацболы первыми вывесили посреди Москвы огромный плакат «Путин, уйди сам!» – в те времена, когда за это сажали и когда на улице еще не собиралось по 120 тысяч человек с идентичной просьбой.
Именно нацболы служили едва ли не единственным оправданием самого слова «политика» в России – в то время как истинную политику подменила сумма pr– технологий, замешанная на тупом коварстве и натуральной подлости.
В те хмурые места, куда сегодня новые свободомыслящие граждане смотрят с наивным и восторженным видом первооткрывателей и пионеров, нацболы ходили давно. Пока люди несут счастливый отсвет во взорах после посещения митинга на Болотной, нацболы – в статусе политических – уже освоили половину российских тюрем и зон.
В общей сложности активисты НБП отсидели 170 лет в тюрьмах. Три человеческие жизни. Чувствуете, какой вес у этих цифр? Это не три часа постоять на свежем воздухе под дружелюбным присмотром полиции.
170 лет за решеткой не имеют никакого отношения к экстремизму и прочим тоскливым глупостям, которыми власть так любит пугать доверчивых людей. Это всего лишь доказательство того, что на нашей земле еще живо стремление к правде и справедливости.
Натуральное счастье – знать, что в России были и есть еще молодые люди, которые по-прежнему все понимают буквально. Родина, честь, правда – все эти, знаете ли, смешные и устаревшие слова по-прежнему ценны для кого-то.
У партии была своя газета – «Лимонка».
По мне, так это самая лучшая газета из всех существовавших до сих пор.
Но это не просто газета. Это
В газете никогда не работало ни одного корреспондента – ее писали партийцы со всей страны. Надо ли тут пояснять, что само понятие «гонорар» в этой газете отсутствовало? или не стоит? – а то придется подробно рассказывать, как это нацболы еще и в тюрьму шли забесплатно.
«Лимонка» воспитала целое поколение русских мальчиков и девчонок. Лучших из поколения.
Партийцы шли на акции как на войну, партийцы ездили на войну как на политическую акцию, партийцы на своей шкуре познавали, что такое жизнь героя в те дни, когда само понятие «героизм», как и все остальные высокие понятия, стало предметом стеба и ухмылок.
И вот именно в «Лимонке» впервые появились сотни свидетельств о том, что такое российская тюрьма сегодня.
Часть этих свидетельств собрана в книге «Лимонка в тюрьму».
Потом газета «Лимонка» была закрыта, она тоже оказалась экстремистской – но разве это имеет значение, – мы же не знаем, какие важные книги в иные дни сжигали малоумки на кострах.
То, чему суждено быть прочитанным, – не сгорает.
В этой книге – новая и незнакомая география России и бывшего Союза. Бутырка, Бельгоп, Кресты, Лефортово, СИЗО «Красная Пресня», Белгородский централ, Саратовский централ, Рижский централ, Симферопольский централ, тюрьма «Илгуциемс», Днепропетровская колония и Полтавская колония – да чего тут только нет… Такой России и такой Евразии вы еще не видели.
И таких людей, смею предположить, вы тоже давно не встречали – или не встречали вообще. В лучшем случае читали о них в книгах и думали, что они перевелись.
А они здесь, среди нас.
Всего две цитаты из двух разных текстов – для тех, кто поймет, о чем речь.
«Даже сейчас я не хочу объяснять причины, по которым я задумался о правоте своей картины мира. Скажу одно: на минуту я решил теоретически представить другую жизнь и другие решения. Я представил себе, как даю показания и выхожу на улицу. Но я не смог представить эту улицу: за дверью была пустота. Эта пустота успокоила меня. Выбора не было. Все идет как надо».
«Жизнь обесценилась напрочь. 15 лет тюрьмы. Жизнь фактически закончилась. Нереально пробыть здесь столько и остаться в здравом уме. Нереально, попав дикарем из джунглей в незнакомый, полностью изменившийся мир, найти в нем свое место. Животное существование бомжа и скотская смерть в петле исключены. Выхода нет, тупик. Этот тупик – начало абсолютной свободы. Свободы от будущего, которого нет. Свободы от прошлого, ставшего похожим на когда-то прочитанную и почти забытую книгу. А единственное настоящее – камера голодающих, мрачное дно тюрьмы, дно дна. Завершенной жизнью можно вертеть, как четками в руке. Моя воля – единственный закон. Продлить на несколько лет заключенье, вспоров живот какой-нибудь особо мерзкой двуногой твари, или быть предельно дипломатичным. Довести до конца объявленную голодовку смерти или согласиться на предложенные тюремные льготы. Как лягут в ладонь четки. Чуть не договорился, что стал Богом, – прости меня, Господи, грешного.