Книготорговец
Шрифт:
— Мистер Тиббс, — сказал он, — пытался доказать мне, что я не буду чувствовать вкус моего вина, если заправлю салат уксусом. Так, Тиббс?
— Да, сэр, — ответил Тиббс с достоинством.
— А я сказал, что это чушь. Верно, Тиббс?
— Да, сэр.
— Это вино, — продолжал мистер Кливер, поднимая бокал, — имеет вкус Шато Лафит урожая сорок пятого года — и более того, это и есть Шато Лафит сорок пятого года.
С бледным лицом дворецкий Тиббс спокойно и прямо стоял у буфета.
— Прошу прощения,
Мистер Кливер повернулся на стуле и уставился на дворецкого.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — сказал он. — Позади тебя стоят бутылки, которые доказывают это!
Поскольку клареты были уже старые и в бутылках оставался осадок, Тиббс обычно перед ужином переливал их в графин, а пустые бутылки ставил на буфет. Сейчас две пустые бутылки Лафита урожая сорок пятого года стояли на буфете у всех на виду.
— Вино, которое вы пьете, сэр, — спокойно произнес дворецкий, — все то же дрянное испанское красное.
Мистер Кливер посмотрел на вино в своем бокале, потом на дворецкого. Кровь прилила к его лицу, он побагровел.
— Ты врешь, Тиббс! — сказал он.
— Нет, сэр, не вру, — ответил дворецкий. — С тех пор, как я здесь, я никогда не подавал вам никакого другого вина, кроме испанского красного. Похоже, оно вам очень подошло.
— Не верьте ему! — крикнул мистер Кливер гостям. — Он сошел с ума.
— К хорошим винам, — продолжал дворецкий, — нужно относиться с почтением. Нехорошо разрушать вкус тремя или четырьмя коктейлями перед обедом, как делаете вы все, но если вы к тому же поливаете себе еду уксусом, то вполне можете пить и помои.
Десять оскорбленных лиц уставились на дворецкого. От неожиданности все потеряли дар речи.
— Это, — сказал дворецкий, дотянувшись и любовно тронув пальцами одну из пустых бутылок, — последняя бутылка сорок пятого года. А запасы двадцать девятого года уже кончились. Это были восхитительные вина. Мсье Эстрагону и мне они чрезвычайно понравились.
Дворецкий поклонился и медленно вышел из комнаты. Он пересек холл и вышел через парадный вход на улицу, где мсье Эстрагон уже укладывал чемоданы в багажник их общего маленького автомобиля.
ЧЕЛОВЕК С ЗОНТОМ
Я расскажу вам смешную историю, которая произошла со мной и моей мамой вчера вечером. Мне двенадцать лет и я девочка. Моей маме тридцать четыре года, но я уже почти с нее ростом.
Вчера после обеда мы с мамой ездили в Лондон к дантисту. Он нашел одну дырку. Она была в заднем зубе, и он запломбировал ее, почти без боли. Потом мы пошли в кафе. Я ела мороженое, а мама пила кофе. Когда мы встали, чтобы уйти, было около шести.
Только мы вышли из кафе, как начался дождь.
— Надо поймать такси, — сказала мама.
Мы были в легких пальто,
— Может, вернемся в кафе и подождем, пока закончится дождь? — предложила я. Мне хотелось еще одну порцию бананового мороженого. Оно было великолепно.
— Он не скоро кончится, — сказала мама. — Нам надо домой.
Мы стояли на тротуаре под дождем, высматривая такси. Много их проехало мимо, но все были заняты.
— Жаль, что у нас нет машины с шофером, — сказала мама.
И тут к нам подошел мужчина. Это был невысокий, пожилой джентльмен лет, наверное, семидесяти или даже больше. Он вежливо приподнял шляпу и сказал маме:
— Прошу прощения. Надеюсь, вы простите меня…
У него были тонкие белые усы, густые белые брови и морщинистое розовое лицо. Высоко над головой он держал зонтик.
— Да? — ответила мама сдержанно и сухо.
— Могу ли я попросить вас о небольшом одолжении, — сказал он. — Об очень маленьком одолжении.
Я заметила, что мама смотрит на него с недоверием. Моя мама вообще недоверчивая. Особенно она не доверяет двум вещам: незнакомым мужчинам и яйцам всмятку. Очистив скорлупу с верхушки сваренного яйца, она долго мешает внутри ложкой, будто ожидая найти там мышь, таракана или что-нибудь в этом роде. А насчет незнакомых мужчин у нее есть золотое правило: „Чем любезнее мужчина, тем меньше можно ему доверять“.
Этот старичок был особенно любезный. Он был вежливый. Говорил изысканно. Хорошо одет. Настоящий джентльмен. Я поняла это по его обуви. Моя мама любит повторять: „Джентльмена всегда можно узнать по его обуви“. На этом были отличные коричневые туфли.
— Признаться честно, — сказал старичок, — я попал в затруднительное положение. Мне нужна ваша помощь. Не бог весть что, уверю вас. В сущности, простое дело, но очень нужное. Понимаете, мадам, пожилые люди частенько становятся ужасно забывчивыми…
Подбородок моей мамы был вздернут, и она пристально смотрела на пожилого джентльмена поверх носа. Страшная вещь — этот мамин ледяной взгляд поверх носа. Большинство людей теряются, когда она на них так смотрит. Однажды я видела, как наша школьная директриса начала заикаться и по-идиотски улыбаться, когда моя мама смерила ее очень противным ледяным взглядом поверх носа. Но старичок с зонтом и глазом не моргнул.
Мамина строгость меня очень смутила. Мне хотелось сказать ей: „Ради Бога, мама, это же старый человек, симпатичный и вежливый, и у него какие-то неприятности, ну не будь же ты такой вредной“. Но я ничего не сказала.
Старичок перекладывал зонтик из одной руки в другую.
— Я никогда его раньше не забывал, — сказал он.
— Не забывали — что? — спросила мама сурово.
— Бумажник, — ответил он. — Наверное, оставил его в другом пиджаке. Ну не глупо ли?