Книжная девочка

Воронова Мария

Пережив первую горечь неудачи, Мила решила не жалеть о потраченном времени. Ей нравилось работать с архивами, кроме того, она чувствовала, что благодаря постоянным занятиям сделала в профессии большой шаг вперед.

А потом стало известно, что одному товарищу, метившему очень высоко, срочно нужна готовая докторская диссертация. И Мила, будучи с ним знакома еще по институту, то ли в шутку, то ли всерьез предложила ему свою. Он заинтересовался. В итоге поменяли фамилию автора да добавили к обзору литературы несколько свежих статей.

Защита

прошла блестяще. Мила не знала, плакать ей или смеяться, когда слушала проникновенную речь своего завкафедрой. А на банкете он так спокойно смотрел ей в глаза, что у нее появилось подозрение: раньше он ее работу и не открывал.

Под чужим именем диссертация оказалась так хороша, что вскоре вышла в виде монографии. Правда, высоко метивший товарищ отдал Миле весь гонорар.

И ей стало даже весело: как ловко они всех провели! А ученая степень – да и черт с ней! Только посредственность падка на регалии. Ученые степени, звания, должности – каких только протезов таланта не придумала посредственность!

На всех протезов не хватает, и одаренный человек, пожалуй, побрезгует участвовать в этой инвалидской свалке.

Зачем Миле звание, которое уравняет ее с Натуралистом?

Товарищ, защитивший ее диссертацию, вскоре достиг желанных высот – переехал в Москву, где возглавил клинику, а оттуда перебрался в министерство. Милу он не забыл. Первый раз ей позвонили «от него», потом назывались другие фамилии… В результате Мила стала четырежды доктором и сбилась со счету сколько раз кандидатом наук. Работа «научного негра» приносила неплохой доход и приятное злорадное чувство: не хотели меня – пожалуйста! Получайте в свои ряды очередного тупицу!

После замужества она перестала писать диссертации. Домашние хлопоты съедали все свободное время. Да и не хотелось напрягаться ради того, чтобы старуха объедалась любимым сыром и гоняла дорогие чаи.

* * *

Константин несколько раз заезжал в магазин перед закрытием. Говорили о литературе. Женя ждала этих коротких встреч. Она заранее обдумывала, какую книгу ему предложит, и специально заглядывала в институтские учебники, чтобы найти интересные факты из жизни писателя, который, по ее мнению, мог ему понравиться.

…До закрытия было еще далеко. Раскладывая новые книги на витрине, она вдруг увидела Долгосабурова сквозь стекло. Тот шел по галерее вместе с директором торгового центра Кирой Малевской.

До этого Женя видела директрису лишь однажды, но считала ее образцом деловой женщины. Энергичная, решительная – олицетворение качеств, отсутствующих у самой Жени. И выглядит как на картинке модного журнала. Блондинка в ярко-синем костюме, в руках айпад, туфли на высоком каблуке подчеркивают немыслимую красоту ног, цвет лица – будто вчера со средиземноморского курорта. И тот же цвет в глубоком декольте.

Жизнь идет своим чередом, и чудес не бывает. Сумасшедшая девочка со старомодными родственниками не может встречаться с Долгосабуровым вне магазина, что ж, ему только лучше! Слава

богу, есть женщины в русских селеньях. И далее по тексту: с спокойною важностью лиц, с красивою силой в движеньях, с походкой, со взглядом цариц.

Женя попыталась иронией заглушить смутную тоску. Она ведь не влюблена в Константина, и она понимает, что разговоры о литературе – не предел мечтаний взрослого мужчины… Отчего же ей так грустно?

Долгосабуров с директрисой задержались ненадолго возле витрины с товарами для дайвинга и, разговаривая на ходу, направились прямо к Жениному магазину.

Не смущаться и не краснеть! – приказала себе Женя и выпрямилась за прилавком.

Парочка вошла, продолжая беседовать. Долгосабуров кивнул Жене, ничем не обнаружив, что они знакомы.

– Здравствуйте. – Женя улыбнулась.

Малевская не удостоила ее ответом.

– Здесь у нас ужас-ужас! – Она критически оглядела стеллажи, столик с новинками и одиноко стоявшую за прилавком Женю.

– Почему ужас? – спросил Долгосабуров. – Мне нравится, когда много книг.

– Вы, Константин Федорович, можете себе позволить быть романтиком. – Малевская улыбнулась, показав ослепительные зубы. – А я денежки считаю, каждую копеечку. Держать убыточный магазин не могу, придется закрывать. Есть уже перспективные заявки на это помещение.

Долгосабуров обошел столик с новинками, взял одну из книг и стал пролистывать.

– Персонал трудоустрою, сейчас посмотрю, сколько здесь человек… – Малевская погладила айпад пальцем с вишневым маникюром.

Женя поежилась, оттого что ее назвали холодным словом «персонал».

– Трое. Пойдут все на живую косметику…

Женя не удержалась и нервно хихикнула. Что это за выражение такое – пойдут на живую косметику? Их переработают на мыло?

Но директриса ничего не заметила. Вообще, эти двое вели себя так, будто Жени здесь нет. Это было очень неприятно. Правда, говорила только Кира, Долгосабуров, слушая ее, продолжал рассеянно листать книгу и изредка кивал.

– Продавцов не хватает, зарплаты у них… Сами знаете какие зарплаты, – продолжала директриса. – Кто сюда пойдет?

От такой бесцеремонности к Жениным глазам подступили слезы. Быстро взглянув на нее, Долгосабуров захлопнул книгу.

– Не будем спешить, Кира Викторовна. Магазин пока остается. Пойдемте, что вы еще хотели мне показать?

Пожав плечами, директриса пошла к выходу. Пропуская ее в дверях, Долгосабуров обернулся и украдкой подмигнул готовой заплакать Жене.

После их ухода она начала бесцельно перекладывать блокноты, выставленные возле кассы. Как все-таки обидно!

Малевская указала Жене ее место, и Константин не увидел в этом ничего особенного. Не заступился за нее! Только сказал, что магазин пока остается. Но что значит «пока»? Директриса покажет ему какие-нибудь бумаги с цифрами, он и передумает. А Женю отправят «на живую косметику». И туда он уж точно не зайдет поболтать с ней, живая косметика ему неинтересна…