Книжный Дозор
Шрифт:
Сейчас двадцатичетырехлетняя Маша, загоревшая на океанском берегу, была похожа как минимум на болливудскую актрису из какого-нибудь древнего «Танцора диско». Единственное, с чем она до конца не справилась, – пара лишних килограммов.
– Обычная инициация силами Тьмы, – сказал Дмитрий. – Здесь без выбора. Как Темных магов.
Всех бывших «мертвых поэтов» когда-то инициировали как оборотней и вампиров. Но до решения Трибунала они ухитрились превратиться в магов с неопределенной аурой. Собственно, это и привело их на суд Инквизиции.
– Клево! – провозгласил Толик Клюшкин, вращаясь в кресле. – Шею никому подставлять не надо!
Толик чувствовал
Естественно, Толик не прочь был вновь стать магом, хотя бы и самого низкого уровня.
– Не все так просто, – сказал Дмитрий.
Надзиратель раскрыл папку и достал оригинал прорицания.
– Ни одного нарушения за десять лет. Дневной Дозор написал на каждого отличную характеристику, а тебе, Толик, еще и вынес официальную благодарность. Ночной Дозор со всем согласился. Я, со своей стороны, тоже эпитетов не пожалею…
– Лучше вас, Дмитрий Леонидович, никто бы не написал. Вы же словесник! – заметил Стас Алексеенко. За десять лет он превратился в инфернального блондина с харизмой не то Драко Малфоя, не то Энди Уорхола. Где-то на середине этого срока у Стаса неожиданно прорезались наклонности кутюрье. Первый бутик молодежной моды он открыл в Москве, второй в Берлине, а перспективой открытия третьего неожиданно заинтересовались токийские инвесторы. Майки и футболки с принтами, изображающими оборотней и вампиров, причем близко к реальности, шли на ура. Одну такую Алексеенко нацепил и сейчас под дизайнерский пиджачок.
От кого Дреер не ожидал иронии, так это от него, когда-то самого тихого и забитого из «мертвых поэтов». Кстати, Алексеенко не прекратил писать стихи и использовал их строчки в качестве текста для принтов – одна из его фирменных штучек.
– В твою характеристику я добавлю «первостатейный льстец», – пообещал Дмитрий. – Как бы там ни было, у нас есть очень неплохие шансы добиться положительного решения Трибунала.
– Только есть одно «но»? – спросил бывший вампир Артем Комаров, скользнув быстрым взглядом по бумаге, прижатой ладонью Дреера.
Тот положил на прорицание как раз правую, механическую руку. Но увидеть ее «поэты» не могли. Они вообще не знали о протезе, словесник никогда им не говорил.
– Целых семь. На каждого хватит. – Дмитрий поднял бумагу, чтобы все видели. – С вашего позволения, зачитаю вслух.
Дреер старался читать без выражения. Драматический эффект был ни к чему. К тому же Дмитрий огласил текст в переводе с латыни. Понять оригинал мог бы разве что Артем, окончивший первый медицинский.
Никто из бывших «мертвых поэтов» не курил, но тишина повисла, как плотные клубы табачного дыма в тесной комнате.
– То есть через год-два мы станем как были… в школе? – все же уточнила Маша Данилова и взяла брата за руку.
Словесник кивнул.
– Это еще бабушка надвое сказала, – рыкнул с места Гоша Буреев и уточнил: – Чёртова.
Внешне он разительно
– Не все так просто, – повторил Дмитрий. – Это прорицание готовил целый отдел. А слабых пророков в Инквизиции не держат, так же как и слабых магов… кроме, разве что, меня.
– Тогда я, пожалуй, воздержусь, – подал голос Карен Саркисян.
– От чего, Назон? – весело посмотрел на него Толик. Прозвище Карену придумал именно он, позаимствовав у римского поэта Овидия, когда узнал, что переводится оно не иначе как «нос».
– От апелляции, – также серьезно ответил Карен.
Получив образование юриста, Саркисян неожиданно ушел в ресторанный бизнес. Теперь его небольшое заведение «Мтаншах» [1] было одним из любимых у столичных Иных. Помнится, во время последнего визита Дреера в Москву Карен учил словесника, что первая гласная в названии произносится так же, как в предлоге, когда русские говорят «со стола».
1
«Сумрак» (арм.).
Дневных и ночных дозорных после дежурства всегда обслуживали бесплатно в отдельном зале. Здесь же неизменно проходили поминальные обеды, если кто-то из Иных погибал.
– Я давно разлюбил сырой бифштекс, – пояснил Карен. – И голову не люблю терять при луне. А ты уже не оценишь мой коньяк, если снова отрастишь клыки.
– Я тоже не хочу, – заговорил Иван Данилов. – Мы с Машкой вообще теперь вегетарианцы. Больше никаких кроликов и крыс!
Наги были отдельной кастой оборотней. Они вполне могли убить человека своим ядом, если тот им чем-то мешал, к примеру, слишком близко подходил к жилищу. Но обычно на людей не охотились.
– Азазелло! – слабым голосом проронил Толик. – Ты покинул друга, променяв на стакан – правда, очень хорошего – коньяку. Но я предпочел бы стать трезвенником…
– Позвольте мне, молодые люди, – раздался невозмутимый голос Доктора.
Про Инквизитора, увлеченного айпадом, все как будто забыли. Дмитрий не проверял, но, возможно, не обошлось без легкого заклятия.
– Перед тем как ваш надзиратель получил бумагу, ее дали мне для… экспертного заключения. Видите ли, Инквизиция – служба очень древняя, и бюрократия складывалась веками. Всякий документ несет на себе груз резолюций – иногда печать новую негде поставить. Так что в обоснованности можете быть уверены.
– Ну и что? – дерзко заявил Клюшкин. – Даже пророчество обратимо при определенных условиях. А это всего лишь предсказание. Вероятность. Большая. Но не стопроцентная.
Он явно бравировал тем, что продолжил свое Иное самообразование, даже не имея способностей.
– Дело в том, уважаемый Анатолий Сергеевич, – Доктор чуть выдержал паузу, и Дмитрий подумал, что тот не поленился выучить ФИО всех его поднадзорных, – что пророки живут в мире людей. Предсказания тоже делаются для мира людей, даже если касаются Иных. А там, где есть люди, речь всегда может идти только о вероятности. Здесь вы абсолютно правы. Но другое дело – Сумрак.