Книжный магазин воспоминаний. Что бы вы изменили, если бы могли вернуться в прошлое?

Print Mint. Книги с ароматом счастья

Song Yujeong

THE MEMORY BOOKSHOP

Copyright © 2024 Song Yujeong All Rights Reserved. Published in agreement with Dasan Books Co., Ltd c/o Danny Hong Agency.

Перевод с корейского Е. Б. Дамбаевой

В тот день врач спросил у меня: – Что вас беспокоит?

Я уклончиво ответила, смешав удобную правду с привычным враньем:

– Мне тяжело дышать. Мешает какая-то смутная тревожность, но понятия не имею, откуда она берется.

Оглядываясь назад, я совершенно не понимаю, что привело меня именно в ту больницу: не близко к дому, не в центре шумной многолюдной улицы, да и длинным списком восторженных отзывов от пациентов похвастать она не могла. Но если уж пытаться воскресить отсутствующие воспоминания в поисках правдоподобной причины, скорее всего, дело в следующем: был выходной. А мне срочно требовалась помощь человека, или даже не так – мне нужна была помощь таблетки, которую этот человек выпишет.

Поисковый механизм привел меня к старому зданию в закоулке рынка в пятнадцати километрах от дома. Навигатор, как всегда, проложил маршрут не к парковке, а к основному входу, и пришлось еще покружить в поисках парковочной зоны, мысленно выписывая иероглиф, означающий «терпение». Вскоре оказалось, что парковки там не существовало в принципе. Я трижды проехала по одному и тому же переулку, прежде чем сумела приткнуть машину на краю улицы.

Вблизи здание выглядело еще хуже, чем из окна машины. Глянцевая бежевая плитка на стенах потрескалась и откололась в некоторых местах, тусклые вывески скрывались под толстыми слоями пыли. Слева от входа, словно сговорившись, теснились разные лавки, торгующие всякой всячиной. Справа располагались древние магазины с канцелярией двадцатилетней давности, которую продавали, когда я еще училась в начальной школе. Здесь, будто тоже по какому-то сговору, перед каждой дверью были выставлены красные копилки в виде свинок, и на их боках был высечен огромный иероглиф «удача».

Я ступила в зияющую черную пасть здания без единой нормальной двери, и в лицо сразу ударил затхлый запах и холод, как в подвале. Я посмотрела на лестницу, затем перевела взгляд на плотно закрытую дверь лифта и нажала на прозрачную пластиковую кнопку. Под серебристым треугольником, указывающим направление, неровной лужицей растекся оранжевый цвет. Такие кнопки я тоже в последний раз видела в детстве, в далеких девяностых.

После долгого ожидания дверь наконец с грохотом открылась. Я слегка растерялась, поскольку, вместо того чтобы разъехаться в разные стороны, как у обычного лифта, она сдвинулась вбок, как у грузового. На этом странности не закончились. Внутри, там, где, по идее, должно было находиться зеркало или стена, почему-то торчала еще одна дверь. Вспомнив о своей клаустрофобии, я сразу же перевела взгляд на лестницу. Древний лифт, казалось, развалится в любую секунду, он будто нарочно выталкивал меня наружу. Дыхание перехватило, и я быстро убрала руку с кнопки. Лифт, словно лишь того и ждал, с шумом захлопнулся.

Я повернулась к нему спиной и начала подниматься по узким ступенькам. В пустоте, без единого знака или вывески, гулял ветер. «Нет, ну это все-таки здание в самом центре города, что происходит?» – подумала я, потирая замерзшей ладонью затылок, по которому бегали мурашки.

Больница находилась на третьем этаже. Интересно, почему большинство из них именно на третьем этаже? Это как-то определено законом? Со столь бесполезными мыслями я поднималась по ступенькам, пока не уткнулась в дверь из мутного стекла. Было непонятно, оно предполагалось таким изначально или выглядит так от старости. Сквозь дверь не удавалось ничего разглядеть, а на ней красовался зеленый стикер с надписью «Единодушие».

Может,

Нельзя сказать, что у меня не возникло сомнений в тот момент, однако причина, по которой я приложила столько усилий, чтобы попасть сюда, была достаточно веской. Прикасаться к двери руками не хотелось, и я просто слегка поддела ее левым плечом, чтобы войти внутрь. Одновременно послышался неприятный скрип из-за толстой прокладки от ветра, приклеенной к нижней части, и в противоположность ему изящный перелив колокольчика над головой.

От одного взгляда на больницу, куда получилось попасть с таким трудом, я потеряла дар речи. Время здесь словно повернулось вспять. На мгновение меня посетила нелепая мысль, будто я села в машину времени и оказалась в прошлом. Складывалось впечатление, что все тут остановилось, и даже пылинки в воздухе на долю секунды застыли без движения. Ощущение реальности этому месту придавала медсестра средних лет за стойкой регистрации напротив входной двери. Я невольно опустила взгляд на свои руки, спрятанные в длинных рукавах. Разумеется, этого не могло быть, но на мгновение я забеспокоилась, что какое-то странное явление, которому нет научного объяснения, захватило меня и вернуло в девяностые, снова превратив в маленького ребенка. С руками, однако, было все в порядке, а пройдя вперед по крошечному помещению, которое язык не поворачивался назвать «приемной», и остановившись перед стойкой, я своими глазами убедилась, что настольный календарь указывает на 2023 год.

– Вы по записи?

– Нет, я у вас впервые.

– Тогда заполните, пожалуйста, форму, которая лежит перед вами. В очереди несколько человек, присаживайтесь, я вас вызову, – пробубнила медсестра в желтом кардигане, не поднимая головы.

Я подумала, что ее в меру безразличный и монотонный голос очень подходит этому месту. Неловко примостившись на диване, я осмотрелась. Кроме меня тут находились старик, который стоял, тяжело опираясь на палку, и мать с дочерью, сидевшие по разные стороны дивана, нарочито отвернувшись друг от друга. Каждый здесь словно существовал отдельно друг от друга, но пребывал на своем месте. И это в полной тишине, не нарушаемой ни единым звуком музыки в стиле нью-эйдж.

– Госпожа Ким Чживон, прошу в кабинет.

Я поднялась с дивана и на негнущихся ногах направилась к двери. Холодная круглая железная ручка повернулась вправо, и старая дверь открылась с таким громким скрежетом, что стало ясно: она давно проржавела насквозь. Я осторожно ступила в кабинет с выцветшими желтыми стенами.

– Госпожа Ким Чживон, что вас к нам привело? – послышался дребезжащий, как у сломанного робота, голос. Врач, встретивший меня избитой формулировкой, цепким взглядом просматривал бумаги, прикрепленные к пластиковой подставке.

– Я…

– Да, говорите.

– Мне тяжело дышать. Меня беспокоит какая-то смутная тревожность, но понятия не имею, откуда она берется.

– Вы хорошо спите по ночам?

– Нет, я совсем… в последнее время я совсем не могу спать. Даже если засыпаю, то ненадолго, и постоянно вздрагиваю во сне…

– В последнее время с вами случалось что-то необычное? Или что-то, что могло бы вызвать сильный стресс? – спросил врач, вальяжно развалившись в своем кожаном кресле.

На вид ему было хорошо за пятьдесят, и, если бы не белый халат с вышитыми синими буквами «Доктор Со Тэх Ен», его можно было бы легко принять за обычного мужичка с района. Он ни разу не удостоил меня взглядом – не отрывался от бумажной формы. Чувствуя, как к горлу все больше подступает тревога, я сильнее сжала телефон в руке. Я не понимала, с чего начинать говорить и что вообще сказать. Причина, по которой болезни, таившиеся в глубине моего подсознания, снова подняли головы и начали разрушать мою жизнь, была очевидна, как если бы ее вытатуировали на руке. Но произнести это вслух оказалось нелегко.

– …

– …

Мы оба молчали, и тишина, заполнившая кабинет, давила все сильнее. В мыслях мелькнуло слово, при попытке произнести которое у меня сначала всегда появлялись слезы, и я прилагала все силы, чтобы озвучить его и не заплакать. Врач, сидевший напротив, без конца записывал что-то в таблицу непонятным почерком и даже не пытался скрыть скуку на лице, давая понять, что сто раз видел пациентов, как я. С трудом сглотнув, я облизнула пересохшие губы и начала медленно говорить. Слова, которые я вытолкнула из себя, запнулись на дрожащей нити моего голоса и, накренившись, совсем как неровный почерк врача, беспорядочно посыпались на пол.