Кносское проклятие

Петров Дмитрий Николаевич

Теперь со дня свадьбы прошло уже пять лет, и Кэтхен готовилась родить мужу первенца. Франц твердо решил — он уволится с капитанской службы. Денег заработано достаточно, и можно спокойно, с чувством собственного достоинства осесть с семьей в собственном доме, выходящем окнами на Третью линию Васильевского острова.

— Я сделаю этот последний рейс и больше не пойду в море, — сказал Франц своей беременной жене. — Вернусь и останусь с тобой и маленьким Готлибом.

Он был почему-то твердо уверен: Катарина непременно родит ему сына.

Но последний рейс оказался непростым. Из Петербурга «Надежда» вышла с грузом военного

снаряжения для строящейся таганрогской крепости. За месяц шхуна обогнула Европу и, пройдя через Средиземное море, миновала Босфор и Дарданеллы. Здесь с большим трудом удалось миновать турецкий досмотр, потому что груз наверняка вызвал бы ярость оттоманского правительства. Турки отлично знали, с какой целью Россия воздвигает крепости по берегам Азовского моря, против кого копится военная сила на юге. Все замерло в недобром предчувствии грядущей кровавой войны. Стальной взор племянницы Петра Великого императрицы Анны был недвусмысленно обращен к Черному морю и Крыму, а фельдмаршал граф Миних уже писал распоряжения по подготовке к турецкому походу.

Но Франц Лерман не случайно вызвался провести судно в Таганрог. Еще с прежних времен он дружил с турецкими контрабандистами, которые ловко умели обойти самые строгие таможенные патрули.

Доставлять что-либо из России на южные берега посуху было решительно невозможно из-за бездорожья и бесчисленных татарских полчищ, безнаказанно шнырявших в степях. Единственный надежный путь был морской, и тут бесценными оказывались такие капитаны, как Франц Лерман.

Разгрузившись в Таганроге, шхуна должна была вернуться в Петербург налегке: везти в далекую столицу отсюда было нечего. Но тут подвернулось выгодное дело. К капитану обратилось большое греческое семейство, решившее перебраться в Петербург. Греки издавна густо населяли берега Черного и Азовского морей. Еще в античности они основали здесь свои процветающие колонии и построили города. Ловили рыбу, торговали с жителями прилегающих степей. Херсонес, Ставрополь, Одесса, Симферополь — этими и другими греческими названиями с гомеровских времен пестрят берега Черного моря.

Но сейчас на этой земле вновь готовилась большая война. Время стабильности закончились, и все вокруг знали: набирающая мощь Россия непременно столкнется с могущественной Оттоманской Портой…

Пока шла разгрузка шхуны, на борт к капитану поднялся дородный кряжистый старик.

Редеющая грива седых волос спускалась до самых плеч, длинная седая борода развевалась на ветру, а седые кустистые брови нависли над темными глазами. В уши старика были вдеты тяжелые золотые серьги, на руках и на шее блестели украшения. Несмотря на жаркий летний день, на плечи посетителя была наброшена шуба, крытая пунцовым бархатом, что свидетельствовало об официальном характере визита.

Успевший за долгие годы повидать много здешних греков, капитан понял: раз человек разоделся в пух и прах, значит, пришел по важному делу, хочет о чем-то договориться.

И Франц не ошибся. Предложение, сделанное ему стариком с кустистыми бровями, выглядело исключительно заманчиво.

— Хочу семью в Петербург перевезти, — сказал старый грек, изучая цепким взглядом лицо Лермана. — Новая столица, новая жизнь. Будем счастья на севере искать, а то сюда скоро война придет.

— Но корабль не предназначен для перевозки людей, — на всякий случай предупредил капитан. — Будет неудобно. Сколько вас

человек?

Но старик только презрительно усмехнулся в ответ, давая понять, что вопросы удобства его семью особо не беспокоят.

— Главное, груз у нас большой, — сказал он. — Вещей много, добра всякого накоплено. Жалко бросать. А люди доплывут, что им сделается.

Брать на борт людей или груз, чтобы не гонять судно порожняком, никогда не запрещалось. Капитан знал, что это только приветствуется. В особенности его заинтересовала цена вопроса: старый грек не колеблясь предложил сто рублей. За сто золотых рублей в Петербурге можно было купить совсем неплохой дом. Плохонький стоил двадцать…

«Пятьдесят отдам в Коммерц-коллегию, — сразу решил Лерман. — Скажу, что за такую цену и договорились. А на оставшиеся пятьдесят можно вырастить и обучить маленького Готлиба. Вот и выйдет отличная экономия».

В тот момент Франц вдруг вспомнил, что у Катарины может родиться и девочка. Ну так что ж? Пусть девочка: ее не нужно учить и тратиться на учителей. А эти пятьдесят рублей тогда пойдут ей на приданое к свадьбе…

Семейство греков-переселенцев оказалось большим. Когда на палубу поднялись восемь мужчин и двенадцать женщин, не считая кучи черномазых детишек, Франц Лерман пожалел о том, что согласился на сто рублей в оплату за перевоз. За такую прорву можно было запросить и побольше. Впрочем, особых претензий у новых пассажиров не было: они легко и быстро разместились в пустующем трюме.

Вскоре оказалось, что глава семейства не шутил насчет багажа — четыре громадных сундука из дуба втаскивали на борт при помощи лебедки, а затем шесть человек, надрываясь, затаскивали в трюм.

Пристально наблюдавший за погрузкой капитан отметил про себя, что в сундуках отнюдь не одежда или посуда. Наметанный глаз правильно оценил содержимое сундуков по их тяжести — внутри явно были камни либо металл…

Шхуна отдала швартовы, и таганрогская гавань начала медленно отдаляться. Наполненные ветром паруса гнали корабль в открытое море. Когда опасность разбиться о прибрежные камни миновала, Франц Лерман передал штурвал рулевому и позволил себе задуматься.

А кого он, собственно говоря, везет в Петербург?

Греческое семейство из Таганрога, это понятно. Много разных людей едут сейчас в новую столицу России. Едут немцы, голландцы, англичане… Да вот и сам Франц Лерман переселился в Петербург совсем недавно. У каждого свои цели. Греки, например, спасаются от предстоящей войны между Россией и Турцией — так они сказали. Что ж, это резонно: через некоторое время в этих краях и впрямь будет жарко.

А что в сундуках?

Всю свою жизнь Лерман смотрел, как грузят различный багаж на корабль, и мог по виду определить, каков вес того или иного предмета. В четырех сундуках были камни либо тяжелое железо, он мог бы поклясться.

Зачем мирным переселенцам таскать через моря-океаны камни и железо?

Некоторое время капитан тщательно обдумывал этот вопрос и пришел к неприятному для себя выводу.

— Меня пытаются обмануть, — сказал себе Франц с недоумением и покачал седой головой. — Эти греки почему-то решили, что я дам себя провести.

Может быть, его пассажиры — контрабандисты? Но капитан перевидал на своем веку немало самых разных контрабандистов. Нет, контрабандисты действуют иначе и уж по крайней мере не возят за собой жен и детей.