Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон
Шрифт:
По идее, на их новом проекте следовало поставить крест, поскольку считалось нарушением этикета, если продюсер пытался найти замену на студии-сопернице после того, как сделанная им заявка о «прокате» актера или актрисы была отвергнута. Однако Перлберг и Ситон вознамерились заполучить Грейс во что бы то ни стало и каким-то образом исхитрились подсунуть ей для прочтения сценарий. «Никакой суд потом не разберет, какими судьбами он попал к ней, — игриво заметил позднее Перлберг. — Я стану кивать на Ситона, а он на меня».
Грейс регулярно читала сценарии, предлагаемые ей МГМ, и столь же регулярно отвергала («Паутину» — любовный треугольник с Робертом Тейлором и Ланой Тернер; «Долгий день» — романтическую историю о покорении Запада; «Зеленое пламя» — авантюрную историю о поисках изумрудов в дебрях Южной
Грейс пришла в ярость, поняв что «большие планы» Дора Шэри по сравнению с ситоновским фильмом — низкопробные дешевки. Если верить голливудской легенде, она в бешенстве ворвалась в кабинет шефа и во всеуслышанье заявила: «Если я не снимусь в этой картине, то просто сяду на поезд — и столько вы меня видели!»
Однако подобная лобовая атака плохо вяжется с Грейс. Подчас она бывала высокомерной, гораздо чаще — восторженной и непосредственной. Однако трудно представить себе, чтобы она дала волю накопившейся агрессивности. Ее с самого детства приучали подавлять отрицательные эмоции, а не выплескивать их на окружающих. Упрямство же следовало читать в ее поступках, хотя с первого взгляда его трудно было различить за безмятежным обликом. «Я никогда никому не могла сказать ничего подобного, — заявила позднее Грейс по поводу якобы имевшего место инцидента с Дором Шэри. — Я не смогла бы, даже если очень того захотела. Все дело уладил мой агент». В конце концов решающую роль, как всегда, сыграли деньги. «Парамаунт» согласился выплатить МГМ пятьдесят тысяч долларов, то есть в два раза больше, чем он первоначально пообещал за «прокат» Грейс. Она же, в свою очередь, дала согласие на участие в съемках одного из эмгээмовских боевичков сразу после того, как закончатся съемки «Деревенской девчонки». Наиболее приемлемым из боевиков представлялось «Зеленое пламя» (приключение с изумрудами), поскольку съемки предполагалось проводить в джунглях Колумбии. К тому же, туда незадолго до этого переехала после замужества школьная подружка Грейс — Мари Фрисби-Рэмбо.
Завершающий этап переговоров был связан с партнером Грейс по фильму Бингом Кросби. Контракты Кросби предоставляли ему право голоса в выборе партнерши, и поэтому его требовалось убедить в том, что Грейс Келли — серьезная актриса и как нельзя лучше соответствует роли. «Он уже был порядком наслышан о ней, — сказала Луэлла Парсонс в 1954 году, — мол, она ужасная вертихвостка, у нее на уме одни амуры и, вообще, она жить не может без того, чтобы не вскружить головы всем и каждому на съемочной площадке». Артур Якобсон, помощник продюсера в «Токо-Ри» и «Деревенской девчонке», присутствовал на домашней вечеринке в Палм-Спрингс, устроенной Уильямом Перлбергом специально для того, чтобы свести вместе Бинга и Грейс. Бинг играл в гольф, и когда он, закончив партию, вошел в дом, Перлберг сказал: «Эй, Бинг, я хочу, чтобы ты познакомился с Грейс… Грейс Келли». И тогда Бинг, не вынимая трубки изо рта (он никогда с ней не расставался), просто произнес: «Привет!» — и пошел себе дальше.
Грейс не заблуждалась относительно того, насколько важна для нее эта встреча. Она даже захватила с собой для моральной поддержки Пруди Уайз. Реакция Кросби выбила ее из колеи. «Она была совершенно обескуражена, — вспоминает Якобсон, — ведь ей было прекрасно известно, что значит для нее эта встреча с человеком, который имел право сказать «нет». Она не знала, что и думать. Я заметил, что она вот-вот расплачется».
Позднее, тем же вечером, Якобсон отвел Кросби в уголок и спросил его мнение, а голливудский кумир отвечал как ни в чем не бывало.
— Отлично! — сказал он. — Для Билла годится? Для Джорджа годится? Для тебя годится? Так какого черта мне лезть со своими суждениями?
Странное поведение знаменитого певца проистекало главным образом из личной неуверенности Кросби, сможет ли он проявить себя настоящим актером. Роль Франка Элджина, опустившегося пьянчужки-вруна, женатого на деревенской девушке, требовала от него совершенно иной манеры игры. Его жалкий, непривлекательный герой не шел ни в какое сравнение с героем знаменитого
Артур Якобсон присутствовал на первой примерке костюмов. Он хотел убедиться, что Грейс сумеет справиться с домашним халатом. Эдит Хед, художник по костюмам, в данном случае была вынуждена сменить свои обязанности по «расфуфыриванию» старлеток на нечто противоположное. «Мы перебрали больше двадцати свитеров, — вспоминает Якобсон, — прежде чем остановили наш выбор на самом старушечьем. Эдит где-то откопала одно затрапезное платье, а еще мы нашли для Грейс тяжелые очки и напялили ей на лоб. К тому времени наш парикмахер уже справился с ее прической. Мы поставили Грейс у гладильной доски с корзиной белья, и она смотрелась совершенно другой женщиной».
— Грейс, я даже не ожидала, что у нас получится! — в восторге выкрикнула Эдит Хед.
— Но у тебя действительно унылый вид! Поздравляю!
Плоскогрудая, бесцветная, унылая Джорджи Элджин стала полной противоположностью брызжущей весельем Лайзе Фремонт, главной героине фильма «Окно во двор», и это перевоплощение удалось Грейс с завидным мастерством. В роли забитой жизнью жены актрисе пришлось выуживать из себя неведомые ей прежде эмоции: сарказм, горечь и довольно-таки пугающее отчаяние, которые ей удалось сыграть с убедительной отрешенностью. Казалось, будто внутри у Грейс запрятана мертвая душа — душа той маленькой девочки, что покорно склоняла голову всякий раз, когда отец высказывал неодобрение. Грейс обнаружила ее тем самым способом, которому ее учил Сэнфорд Мейснер: чутко прислушивалась к диалогу и моментально исторгала реакцию из самого своего нутра.
— Провалиться мне на этом месте, если я позволю себе еще раз высказаться в ее адрес! — воскликнул Бинг Кросби, проработав с Грейс несколько дней. — Эта девчонка и впрямь настоящая актриса!
Удивительная актерская закалка Грейс помогла певцу справиться с его ролью. Кросби, который вот уже много лет влачил оковы несчастного брака, о чем было известно всему Голливуду, сам был запойным пьяницей, и история деревенской девушки поразительным образом перекликалась с его собственной судьбой. Фрэнк Элджин, этот милейший, на первый взгляд, человек, певец и танцор, обвиняет в собственных запоях свою неулыбчивую жену точно так же, как Бинг Кросби, беззаботный гуляка с трубкой во рту, любил представлять себя в глазах голливудской публики этаким невинным барашком, чья жена Дикси Ли Кросби позорит его своими пьяными выходками. В действительности именно Кросби первым запил после женитьбы; когда же в 1952 году жена его слегла с раком яичников, он бросил ее один на один с этим несчастьем. Последние месяцы своей жизни Дикси Ли Кросби провела в одиночестве, в то время как ее супруг катался по Европе, то снимаясь, то играя в гольф, и едва успел к смертному одру супруги. Терзаемый раскаянием, чувством собственной вины и горем, Кросби предался самобичеванию, и к тому времени, когда шестнадцать месяцев спустя начались съемки «Деревенской девчонки», он был уже в состоянии обсуждать параллели, проводившиеся между ним и Фрэнком Элджином. «Это поразительно походило на его собственную жизнь, — вспоминала позднее Грейс, — он то и дело говорил об этом, снимаясь в той или иной сцене».
Пятидесятилетний Бинг Кросби, мучимый угрызениями совести, пытающийся начать все с начала, вскоре обнаружил, что в Грейс его привлекает удивительное сочетание нежности и силы. Он уже начал присматривать себе новую супругу, и ему казалось, что Грейс прекрасно подходит на эту роль. Не выходя за рамки приличия, он исподволь начал ухаживать за ней, причем эти ухаживания производили довольно благопристойное впечатление, поскольку Кросби был вдовцом и католиком по вероисповеданию. «Он обычно брал нас с собой в воскресенье на мессу, — вспоминает сестра Грейс Лизанна, — а после этого мы отправлялись в бассейн».