Княгиня Ольга
Шрифт:
Обратный путь, вероятно, оказался еще более тяжелым, чем путешествие из Киева в Константинополь. Какие испытания выпали на долю княгини и как перенесла она плавание, мы не знаем. Но знаем, что все, к счастью, обошлось. В следующем, 958 году летопись застает Ольгу в Киеве, где она встретила греческих послов, присланных к ней императором Константином.
Этот ответный визит послов императора — своего рода послесловие к путешествию Ольги в Царьград. Мы уже говорили о том, что княгиня крайне нелюбезно обошлась с ними. Византийцы не любили руссов и не особенно скрывали это — но точно так же и на Руси неприязненно относились к грекам и не доверяли им, именуя их «льстивыми», то есть склонными к обману. Такое взаимное недоверие порождало непонимание и нередко приводило к нарушению взятых на себя обязательств. Так получилось и на сей раз.
Греческие ладьи вошли в Почайну — приток Днепра, служивший гаванью для всех, кто прибывал в Киев водным путем. Когда сошедшие на берег послы явились к Ольге, та устроила им встречу, хотя
187
См. выше, прим. 62. В ряде летописей приведено — хотя и по-разному — имя посла, прибывшего от царя «Цимисхия», — Соломер (так в Новгородской Первой младшего извода: НПЛ. С. 115), Соломон (так в Троицком списке Новгородской Первой летописи: Там же. С. 520) или Косомер (так в Никоновской и Степенной книге: ПСРЛ. Т. 9. С. 30; Степенная книга. С. 168). Однако это имя (в его первоначальном варианте — Соломер), очевидно, есть результат механической порчи текста и восходит к неправильно понятому слову «слом» («послам»), которое читается в летописном источнике.
Представить себе василевса ромеев, дожидающегося приема у русской княгини на своем корабле в скромной гавани у киевского Подола, довольно трудно. Но у Ольги, очевидно, фантазии на это хватило. Что ж, женщина остается женщиной даже на троне. И даже, если она по праву признается «мудрейшей среди всех человек»…
Гордый ответ Ольги, очевидно, означал разрыв союзнических отношений с Империей. О войне, конечно, речи не шло, но до самой смерти императора Константина никаких сведений о контактах между двумя государствами источники не содержат. И только после того, как на византийский престол в ноябре 959 года взошел сын Константина император Роман II, отношения вроде бы наладились. Во всяком случае, известно, что в походе византийской армии на Крит в 960—961 годах принимали участие русские наемники {245} . Да и сменивший Романа на престоле император Никифор Фока будет обращаться к киевскому князю Святославу Игоревичу как к своему союзнику, связанному с ним по-прежнему сохраняющим силу союзническим договором.
Глава шестая.
МИССИЯ АДАЛЬБЕРТА
Книжники XVII столетия разработали оригинальную концепцию «пяти крещений» Руси, из которых лишь пятое, совершенное при князе Владимире, внуке Ольги, сделало Русь православной страной. На долю Ольги выпало «четвертое крещение». («Первым» признавалась проповедь апостола Андрея в Киеве и Новгороде; «вторым» — миссия святых Кирилла и Мефодия, просветителей славян и изобретателей славянской азбуки; «третьим» — Фотиево крещение Руси и учреждение русской епархии при византийском императоре Василии I Македонянине.) «Четвертое крестися Русь в княжение великия княгини Ольги… — писал об этом автор так называемого Мазуринского летописца, — ибо возвратишася от крещения от Константинополя в Киев, многих в России крестила». Однако христианская вера и на этот раз «не укоренишася добре» в Русской земле «ради частых браней от князей поганых». Собственно, во времена Ольги речь шла о «бранях» лишь одного князя, остававшегося в «поганстве», то есть язычестве, — ее собственного сына Святослава: «…Ольга же сына своего Святослава обрати™ в Христову веру не возможе» {246} .
И это было действительно так. Ольге не удалось крестить ни всю Русь, ни хотя бы своего сына, хотя она пыталась сделать и то, и другое. Но если относительно Святослава ее усилия пропали втуне и сын ее остался убежденным язычником, то в отношении всей Руси ситуация была не столь однозначной. Даже те несколько лет, в течение которых княгиня-христианка пребывала во главе Русского государства, оказали громадное влияние на судьбы страны.
Попытка крещения Руси, предпринятая княгиней Ольгой, — событие исключительной важности. Несомненно, оно заслуживает самого обстоятельного разговора, чему и посвящена настоящая глава. Однако с сожалением приходится констатировать, что мы
Начнем с первых.
Киевская летопись почти ничего не рассказывает о просветительской деятельности Ольги по ее возвращении из Царьграда. Все внимание летописца сосредоточено исключительно на ее взаимоотношениях с сыном, который, несмотря на уговоры матери, упорно не желал принимать христианскую веру. «Жила Ольга с сыном своим Святославом, и учила его мать креститься, — читаем в «Повести временных лет», — он же не думал того и в уши принимать; но если кто хотел креститься, то не возбранял тому, но только насмехался над ним (в оригинале: «ругахуся тому». — А.К.),ибо для неверующих вера христианская “юродство есть” (летописец цитирует слова апостола Павла из Первого послания Коринфянам: 1 Кор. 1: 18. — А.К.)».И ниже еще раз о том же: «Часто Ольга говорила ему: “Я, сын мой, познала Бога и радуюсь. Если и ты познаешь [Бога], то тоже возрадуешься!” Он же не внимал тому, отвечая: “Как же я смогу иную веру один принять? А дружина моя над тем смеяться начнет!”… И не послушался матери, соблюдая обычаи языческие… и к тому же еще и гневался на мать».
Так, по летописи, Ольга в первый раз не сумела переубедить собеседника, настоять на своем. И не случайно, наверное, это произошло в споре с сыном, которого она искренне любила. Так бывает: именно в общении с самым близким, самым любимым человеком женщина подчас теряет и рассудительность, и способность вовремя и в полную силу пустить в ход свои чары, умение добиваться желаемого. Ольга так и не прибегла к своим знаменитым «клюкам», словесным загадкам и парадоксам. Они годились для кого угодно — только не для того, кто по-настоящему был ей дорог. А может быть, возраст и в самом деле брал свое…
Что оставалось ей? Только молиться за сына и за весь род русский, что она и делала «по вся нощи и дни». «Воля Божья да будет, — такие пророческие слова вкладывает ей в уста летописец. — Если восхочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце обратиться к Богу, как и мне даровал Бог» {247} .
Летописец, как всегда, выразил самую суть происходящего. Усилия Ольги по распространению христианства на Руси столкнулись с явным сопротивлением Святослава и его дружины, а потому были обречены на неудачу. Однако христиане по-прежнему жили в Киеве и других русских градах, и число их, кажется, даже увеличивалось: как видим, и при Святославе находились такие, кто «хотяше креститися», и Святослав «не браняху», но только «ругахуся тому».
Процесс распространения христианства в «варварских» государствах Центральной и Восточной Европы происходил в общем-то по схожим сценариям {248} . Почти всегда решающая роль в обращении страны принадлежала правящему князю. Но Ольга, хотя и правила страной, была всего лишь княгиней— князем же считался ее сын, язычник. Даже приняв крещение лично, Ольга не могла повернуть общественное настроение, сделать христианство по-настоящему княжескойверой. Ее пример в полную силу действовал лишь на ее окружение, ее «домочадцев», причем в большей степени, наверное, на женщин, а не на мужчин. (Эта особенность распространения христианства на Руси в середине X века находит археологическое подтверждение: исследователи обратили внимание на то, что древнейшие нательные крестики в киевских и некоторых других захоронениях этого времени принадлежат по преимуществу знатным дамам — вполне возможно, представительницам ближайшего окружения княгини {249} .) Дружина же, то есть главная опора княжеской власти, чисто физически была отстранена от Ольги, находилась вне ее непосредственного влияния — и это в конечном счете свело на нет все ее усилия. Ее собственный сын так и не стал проводником ее политики. Между тем в конце 80-х годов X века, при внуке Ольги Владимире, киевляне и жители других русских городов будут принимать крещение прежде всего как княжескуюверу, опираясь на личный пример князя. («Если бы не хорошо это было, не приняли бы сего князь и бояре», — такие слова вкладывает в уста им киевский летописец.) Роль и значение личного примера князя в деле христианского просвещения подданных хорошо понимала сама Ольга. И не случайно, когда ее сын отказывался креститься, ссылаясь на насмешки дружины, она выговаривала ему: «Если ты крестишься, то и все то же сделают». Однако и к этим словам Святослав оказался глух.
О взаимоотношениях матери и сына более подробно мы поговорим чуть ниже. Пока же зададимся вопросом: что все-таки удалось, а что не удалось сделать самой Ольге для просвещения своей страны? В церковной традиции она прославляется как равноапостольная,то есть приравненная своими подвигами к апостолам, проповедовавшим святую веру среди языческих народов. Само наименование подразумевает в первую очередь миссионерские усилия по распространению и утверждению христианства. Но какие конкретные шаги в этом направлении были сделаны ею?