Княгиня Ольга
Шрифт:
Игоря нет. А кто есть? Святослав? Ольга уже отправила за ним гонца в Новгород. Но княжич молод и пока слаб, чтобы заменить отца. Свенельд? Тот силен и удержит Киев. Но только Киев, Русь распадется, славяне не станут подчиняться варяжскому воеводе, которого очень не любят. Уйдут не только древляне, уйдут и кривичи, и северяне, и ильменские словене, да все…. Останется только маленькое племя полян, им деваться некуда, если их не защитит Свенельд, то перебьют древляне. И все, что столько лет собирал князь Олег, а потом защищал и берег Игорь, можно начинать заново.
А она уже немолода,
Ольга тяжело вздохнула, поодиночке славян легко примучат те же степняки, развалится все. Она вдруг отчетливо поняла, почему так старался защитить, сохранить, укрепить Русь князь Игорь. А она его корила, что мало переделывает. Прав князь, он понимал, что рано переделывать, надо сначала закрепить.
Мысли о Руси заслонили горе от гибели мужа. Ольга уже немолода, и муж в ложнице ей не очень нужен, но оставаться одной страшно. Она вспоминала нечастые приезды Игоря в Вышгород, сначала князь вел себя как мужчина, а потом они долго говорили о том, как поступить, как что-то еще сделать для Киева, других земель. И эти их ночные беседы для князя были едва ли не важнее любовных ласк красавицы жены. Красавиц много, а такая умница одна. Это часто повторял ей муж. Больше не будет, его нет. И что теперь делать?
Вдруг Ольга вздрогнула, ей померещилось, что порыв ветра принес мужской голос: «Сбереги». Она даже не могла сказать, чей был голос, то ли Игоря, то ли князя Олега. Что сберечь? Русь? Как? И тут Ольга отчетливо поняла, что только она сейчас действительно может сберечь Русь! Не просто Киев или Новгород, где Святослав, а именно Русь. Ради нее же самой, ради сына, ради внуков.
Когда княгиня вернулась обратно в терем, все поразились перемене, произошедшей в ней. Перед всеми была снова та Ольга, которая повелевала так, что никто не смел ослушаться.
— Я еду в Киев! — голос княгини звучал привычно властно, челядь поспешила собирать скарб.
Григорий пытался утешить свою подопечную, напоминая о мимолетности земной жизни и вечности души, и видел, что Ольга где-то далеко-далеко от его увещеваний. Священнику очень не понравилась жесткая складка, появившаяся у губ княгини. Она не портила красоту Ольги, но делала ее лицо суровым.
Княгиня вошла в княжий терем Киева хозяйкой, и никто не посмел возразить, даже Свенельд. Воевода пришел по первому ее зову и тоже удивился перемене в поведении и внешности Ольги. Нет, он не заметил, как Григорий, скорбную складку у губ, просто отметил, что лицо жесткое, но промолчал.
Ольга попросила оставить их одних, все послушно удалились. Свенельд смотрел выжидающе: что она задумала? Княгиня прошлась по трапезной, шаг ее был тверд и широк для женщины. Голос Ольги прозвучал глухо:
— Собери рать.
Свенельд был опытным воеводой, а потому очень осторожным.
— Ты хочешь воевать древлян, княгиня?
Ольга вдруг резко повернулась и встала, опираясь обеими руками о стол, чуть наклонившись вперед к воеводе:
— Я уже воевала их! Забыл?
Нет, Свенельд не забыл, но то был другой случай, князь возвращался из неудачного похода, но все же возвращался. Сейчас же его больше нет, сын заменить
— Не забыл, княгиня. Только и Мал уж не тот, и мы тоже….
Глаза Ольги вдруг заблестели насмешкой:
— Кто «мы»? Ты слаб? Уйти хочешь? На кого дружину оставишь?
Княгиня говорила быстро, не давая воеводе вставить слово. Тот слегка смутился.
— Я не хочу уйти, только Святослав еще не столь силен, чтоб стать князем.
И снова увидел то, какой жесткой может быть Ольга. Глаза княгини готовы были испепелить Свенельда:
— Святослав?! А ты на что? Ты же воевода, им и останешься! Поведешь дружину туда, куда велит князь!
Воевода только успел подумать, что еще не решил, станет ли подчиняться Святославу, с ним у варягов договора не было, но не успел. Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если вдруг со двора не донесся странный шум. Ольга решила, что прибыл сын, и повернулась к окну. Свенельд, хорошо понимавший, что княжича еще не могло быть в Киеве, слишком далеко до Новгорода, чуть усмехнулся в усы. Ольга и сама вспомнила о сроке и расстоянии, немного сникла. Но лишь на мгновение.
Только успела княгиня снова горделиво вскинуть голову, как в трапезную заглянул гридь, он закрутил головой, не зная, к кому обратиться. Ольга среагировала первой:
— Говори!
— Княгиня, там… послы от князя Мала.
— От князя? С чем пришли? — она тоже осторожничала. Вдруг Мал опомнился и решил не навлекать беды на свою землю?
— Не сказывают. К твоей милости просятся.
Ольга повела взглядом на Свенельда, словно говоря: что, съел? Тот чуть заметно улыбнулся в усы, цыплят по осени считают, посмотрим, что тебе скажет Мал.
— Вели звать в… — она чуть не сказала: «в большой зал», но почему-то вдруг хитро прищурила глаза, — сюда, в трапезную.
Гридь Аника удивился, но поспешил выполнять приказ, князя нет, а княгиня распоряжается властно, да и воевода вон при ней.
Ольга села во главе стола на княжье место, показала Свенельду, чтоб сел на свое. Спорить было некогда, и воевода подчинился.
Послы князя Мала вошли в трапезную как хозяева, с легкой усмешкой на устах и наглостью во взгляде. На лице Ольги не дрогнул ни один мускул. Княгиня сидела спокойно, молча глядела на вошедших мужчин. И оттого, что она молчала, начать говорить пришлось послам.
Видимо, старший из них, крупный седой мужчина, поприветствовал княгиню:
— Здрава будь, княгиня Ольга. Передаем тебе привет от нашего князя Мала.
В трапезной повисло молчание, княгиня не просто не проронила ни слова, она разглядывала Ленка, это он приветствовал. Мал знал, кого посылать: когда Ольга с Игорем были в земле древлян, между князем и Ленком едва не возникла ссора из-за слишком откровенных взглядов, которые бросал древлянин на молодую княгиню. Появление этого нахала послом в Киеве было пощечиной для Ольги. Мал одного не учел: прошедшие годы не прошли для Ольги зря, она стала очень мудрой и выдержанной. Эту женщину всегда было трудно вывести из себя, а теперь тем более.