Княгиня Ольга
Шрифт:
— Патриарх Александрии Кирилл обратился с письмом к Папе Римскому Целестину с жалобой на патриарха Константинополя Нестория. Папа Целестин написал отдельно Пульхерии и императрице Евдокии, видя в них союзниц против Нестория и императора Феодосия, его защищающего. То, что в такое богословское дело вовлекли двух женщин, притом — кто же? — сам Папа Римский! — сразу же изменило положение их при дворе, вызвало гнев императора. Несторий настаивал на своей правоте и просил Феодосия созвать церковный собор для разбирательства. Император в особой сакре 430 года назначил собор на следующий год в праздник Пятидесятницы в городе Эфесе в Малой Азии.
Слово собор было понятно княгине
«Собратья часто важнее даже братьев, — подумала княгиня Ольга. — Собор — братья во Христе…».
— Город Эфес был особо почитаемым местом для всех христиан: там последние годы земной жизни провела Богородица. Епископ города Мемнон не одобрил выдумки Нестория и встретил его чрезвычайно холодно, не разделяя его нового учения. Император не прибыл сам, однако прислал своего человека — комита доместиков Кандидиана. Прибыл Кирилл Александрийский — патриарх, он имел поручительство от папы римского представлять и его, но обещал прислать еще и своих легатов [101] . Но они не появились, как и патриарх Антиохии Иоанн. Кандидиан не хотел без их присутствия открывать заседание собора, патриарх Константинополя Несторий, чувствуя за собой одобрение императора, настаивал, чтобы подождать всех участников, которые еще могли быть в пути.
101
Легаты— от греч. legatus — в Древнем Риме назначавшийся сенатом посол или уполномоченный; легат папский — титул высших дипломатических представителей Ватикана.
Патриарх Кирилл Александрийский настоял на том, чтобы собор был открыт. Тогда Несторий заявил, что не придет на его открытие. Несторий отказался участвовать в заседаниях церковного собора! Трижды к нему присылали с просьбой прийти, и трижды он отказался. Как отрекся.
Тогда собравшиеся епископы под главенством Кирилла Александрийского осудили Нестория и отлучили его от церкви…
Однако патриарх немедленно послал донесение императору в Константинополь. Тем временем в Эфес прибыли и папские легаты, и патриарх Антиохии с епископами. Феодосий прислал повеление низложить Кирилла Александрийского, патриарха Александрии, патриарха Константинопольского Нестория и епископа Эфесского Мемнона. Все они были взяты императорской стражей.
Несторий попросил у императора разрешения удалиться в свой монастырь около Антиохии. Впоследствии под влиянием Папы Римского Целестина и патриарха Александрийского Кирилла император Феодосий издал сакру, осуждающую учение Нестория и содержащую распоряжение сжечь его сочинения. Папа потребовал удаления Нестория из Антиохии, где он продолжал свои проповеди, и Несторий был сослан сначала в Аравию, а потом в Египет, где вскоре и скончался. Так Феодосий лишил своего покровительства патриарха, когда увидел, что тот посеял раскол в церковных делах.
Теперь княгине Ольге становилась понятнее и странная история с фригийским яблоком, и соперничество императрицы Евдокии и сестры Феодосия Пульхерии…
Какой клубок, сколько торчит сразу нитей, и за какую ни потянешь — клубка не распутаешь…
Казалось бы, тогда была, многое слышала своими ушами, видела горе близких, но только сейчас пришло в голову, что тут могли быть замешаны и волховы… Тогда об этом не думалось…
— Тогда, тогда… Что значит — тогда? Все годы княгиня
…Потом все началось снова: тоска в сердце, беспричинная печаль, слезы на закате солнца…
— Что с тобой? — спрашивал иногда князь Игорь, когда видел это.
Ольга отвечала невпопад: «Скучаю по маме…» — и видела недоумение и даже неверие в глазах мужа.
И вот в далекой стороне, солнечной Византии, вечном городе Константинополе воспоминания, размышления опять одолели ее.
Странно это… Ученые споры о Христе неожиданно заставляют думать о себе и своем княжестве…
«Кого родила Богородица -— человека или Бога?» — конечно, такой вопрос можно только выдумать. Но постепенно приходит сознание, что это касается каждого. Если Бог — только Бог, то он не в силах понять человека, понять его слабости и боль. А если нельзя представить себе боль, которую испытывает человек каждый день, то как тогда Бог может простить нас? Значит, человеческая природа дана Христу, чтобы он понял каждого, слабого, грешного…
«Наши боги — Лада, Перун, Даждьбог, Макошь, Хоре — они только боги, наши языческие боги», — поправила себя княгиня Ольга, но теперь она задумалась над тем, что старые славянские боги живут, однако же, человеческой жизнью… Иначе как же можно понять то, что и они женятся, и у них рождаются дети! Лель, Полель…
«А вот смерти нет ни у кого у богов — ни у наших, ни у чужеземных. И Христос бессмертен, и Отец Его, и Матушка, Пресвятая Богородица… Бессмертные боги… Но зачем же они обещают нам, людям, то, что принадлежит только им? Богам? И Лада бессмертна… И Макошь…» — продолжала про себя рассуждать Ольга.
И вдруг княгиня вспомнила, как Верховая Ладушка жаловалась ей, что все забыли древнюю богиню, никто не торопится с жертвоприношениями — не то, что было прежде, в давние времена, — и богиня может рассердиться и покинуть наш край…
«Может быть, это забвение и есть смерть богини, и Лада уже почти умерла?», но скорее отогнала от себя эту дерзкую мысль.
Да, она стала христианкой, верует в Христа, Божественную Троицу, Богородицу, святых апостолов, но никогда не осквернит прежних святынь… И не позволит сделать этого своему народу…
Но как же тогда киевлянам принять христианство?
Княгине стало вдруг страшно: почудилось, что ей предстоят те же испытания, что прошла императрица Евдокия, — потерять правление, отправиться в ссылку. Нет, нет, этого нельзя допустить. Ее предупреждали волхвы, что если она поклонится Распятому, Русь ждут страшные наказания и кары. Впрочем, она не позволяла давать себе советы, даже волхвам…
И как же трудно постичь все эти мудрости… Императрица Евдокия была философом, но и она не смогла все верно понять… Может, поэтому и не поняла, что была философом, а только потом увидела свои заблуждения…
Ольгу пугало, что за такие ошибки расплачивались не только правители, но и народ…
Страшные землетрясения обрушились на Константинополь при императоре Феодосии — в 438, 447 и 450 годах. Первое продолжалось четыре месяца, земля тряслась под ногами, люди бежали из города. И вот тут случилось чудо: буря подняла на воздух мальчика. Когда он опустился на землю, то сказал, что был у ангелов, слышал их песню и пропел: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас». Сообщили Феодосию, и он вместе с Пульхерией велел внести эту песню ангелов в церковную службу — «Трисвятое». Все поют это с тех пор, но забыли и про землетрясение, и про мальчика… Трясло землю и в год смерти Феодосия, и гунны пришли…