Княгиня Ренессанса
Шрифт:
Ничего не ответив, он подошел к столику и налил себе в кубок сицилийского вина. Жадными глотками герцог выпил пьянящий напиток и подошел к выходу из палатки. Откинув полотнище, служившее дверью, он позвал своего адъютанта:
– Рикардо!
Молодой человек немедленно прибежал. Не глядя на свою мать, он встал перед коннетаблем по стойке «смирно».
– Вызови командиров, – распорядился герцог де Бурбон.
Жестом руки он дал понять донье Гермине, что ей следует скрыться во второй комнате его просторной палатки.
Шесть
Все шестеро неловко переглянулись.
– Монсеньор, что касается нас… мы еще смогли бы пойти на это, но солдаты в армии плохо обмундированы, плохо накормлены, без денег… Они отказываются выступать без жалованья.
– Я знаю, – спокойно сказал Карл Бурбонский. – Но я обещаю им… захват города, богатую добычу, женщин и выпивку.
Не веря собственным ушам, командиры переглянулись, и наконец один решился спросить:
– Не хочет ли монсеньор сказать, что наши люди смогут раздобыть себе жалованье в Риме?
– Да, ведь, кроме всего прочего, этот город очень богат… Так что солдаты смогут найти себе все, что захотят, прямо на месте. Передайте мой приказ людям, – сухо ответил Карл Бурбонский.
Командиры, судя по их лицам, были потрясены. Им, ведущим жизнь наемников, приходилось совершать многое: убивать, грабить, насиловать и прочее. Но Рим – это Рим… И то, что подобный приказ им отдает французский принц, привело их в полную растерянность.
– Теперь идите, на рассвете мы снимаем лагерь, – закончил разговор коннетабль.
Поприветствовав принца, командиры удалились.
Адъютант Рикардо хотел последовать за ними, но Бурбон задержал молодого человека. Несколько мгновений он молча смотрел на этого не по-мужски привлекательного, худощавого и развязного юнца, бывшего его собственным сыном, но в конце концов отказался от внезапно возникшего желания сказать тому правду о его происхождении и ограничился простым распоряжением:
– Пойди, скажи донье Гермине, что я хочу побыть один, Рикардо.
Неожиданно у принца начался озноб. Подойдя к скамеечке для молитв, он опустился на колени и, целуя распятие, прошептал с тревогой:
– Господь милосердный… я вверяю тебе мою душу.
Донья Гермина вместе с сыном покинула палатку через выход, предназначенный для слуг. Небо на горизонте начало бледнеть, предвещая скорый рассвет.
Из лагеря доносились голоса. Просыпавшихся солдат ждала приятная весть.
– Извините меня, матушка, но я должен пойти собрать вещи принца, – предупредил Рикардо.
– Ступай, малыш, ступай, – с нежностью сказала донья Гермина.
Она стояла и смотрела на удалявшегося молодого человека, единственного во всем мире, который вызывал у нее неподдельную любовь.
«Рикардо…» Стоило ей только подумать о том, что Зефирина отказала ее дорогому мальчику… Да за одно это она
Донья Гермина постаралась не дрожать, хотя ночью было очень свежо.
– Возьми, накинь это, Генриетта.
Карлик Каролюс протянул ей плащ, который Сан-Сальвадор набросила на плечи. Карлик поднял голову к той, кому был предан душой и телом.
– Не волнуйся, все будет хорошо, – сказал он, стараясь успокоить ее. – Пошли, не стой тут, а то простудишься… Идем в твою палатку… Ты устала. Я сейчас помассирую тебе спину. Идем же, Генриетта.
Следуя за Каролюсом, донья Гермина взглянула в ночное небо, на котором сверкали звезды.
– Ра! Вельзевул… Молю тебя, дай нам победу!
Сжав кулаки, донья Гермина с такой силой вонзила загнутые ногти себе в ладони, что брызнула кровь.
И, будто отвечая ей, в небе прозвучал крик ночной птицы.
Это был ворон, а может быть, галка, стремительно летевшая в сторону Рима.
Глава XX
СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯ
– Sac… Scelerats… Salvador… Sorciere… Soldats… Spixante Sille… Soif [41] .
Зефирина раньше всех почувствовала надвигающуюся опасность. Едва взошло солнце, она принялась искать Гро Леона и нигде не нашла его. Тщетно она звала галку, та не откликалась на ее зов, и вот теперь птица вернулась не только усталая, но и насмерть перепуганная.
41
Грабеж… Негодяи… Сальвадор… Колдунья… Солдаты… Шестьдесят тысяч… Пить (фр.).
Из того, что птица пыталась сказать, Зефирина понимала не все, но догадалась, что городу грозит нечто более страшное, чем все представляли.
– Мое платье-амазонку! – крикнула она служанкам.
С тех пор как Фульвио согласился организовать защиту папы, Зефирина пребывала в невероятном возбуждении. На настойчивые требования Фульвио покинуть Рим она с гордостью отказалась уподобляться трусливой княгине Колонна.
«Ведь Карлу V была нужна не она, а папа».
Точно в замок, пробудившийся от прикосновения волшебной палочки феи, во дворец Фарнелло без конца прибывали гонцы, всадники, лейтенанты, капитаны и наемники.
Очень понравился Зефирине друг Фульвио, Ренцо да Чери.
Горделивый тридцатилетний кондотьер, Ренцо во многом очень напоминал князя.
Высокий, чернокудрый, Ренцо да Чери даже не пытался скрыть того восхищения, которое у него вызывала прекрасная княгиня Фарнелло.
За сутки, благодаря золоту князя Фарнелло, Ренцо собрал, о чем уже знал Бурбон, войско в четыре тысячи человек, которое разместил за крепостными стенами Борго (окраина Рима), чтобы не допустить проникновения в город любого мало-мальски подозрительного «субъекта».