Князь Александр Невский
Шрифт:
Он был не слишком высок ростом, но осанист, и лицо его, умное и спокойное, вызывало доверие. Поверх епископского облачения на плечи владыки была наброшена шуба нараспашку.
Как ни возбуждена была толпа, однако стоило епископу поднять руку, призывая ко вниманию, и гул стал стихать, правда, стих не до конца, но владыке Антонию не пришлось слишком напрягать голос, чтобы перекрыть рокот толпы.
– Что вижу я, братья и сёстры?! – воскликнул епископ, и его лицо вдруг залилось краской. – Кого вы здесь слушаете? Кому внимаете?! Вы что, не видите, кто обращается к
Развернувшись, владыка обратил взгляд на волхвов, и те, почувствовав неладное, слегка отступили, начиная пятиться к спуску с помоста, однако тесно стоящие позади люди преградили им дорогу.
– Или вы в первый раз видите таких людей?! – всё больше возвышая голос, воскликнул епископ. – А я вот вижу их в Новгороде Великом вовсе не впервые… И о делах их наслышан! Это же хазары. Волхвы, приходящие к нам, чтобы своим иудейским лукавством смущать народ!
В толпе вновь возник и стал возрастать ропот. Но настроение людей тут же резко поменялось.
– А что ж мы сами-то не уразумели?! – закричал кто-то с площади. – Вон, и одеты они не по-нашему, и с лица видно, что не свои… Да и речью – чужие!
– Точно! – раздался ещё один голос. – Волхвы и есть! Вот бесы хитрющие!
А епископ, видя, что ему удалось завладеть вниманием всех, продолжал:
– Они ведь не первый день здесь. Донесли мне ещё третьего дни, что объявились у нас эти четверо. Ходят по городу да народ смущают. Призывают в храмы не ходить и учат не Господу нашему Иисусу Христу молиться, а Велесу своему!
Теперь толпа взвыла. Послышались яростные вопли, проклятия, гневные выкрики:
– Иудино племя!
– Колдуны окаянные!
– Скотского бога нам навязать явились!
Рёв толпы нарастал, но владыке Антонию вновь удалось перекричать всех:
– И вот ныне, почуяв, что народ смущён, что в городе бунт зреет, как семя ядовитое, эти нехристи посмели на вече прийти и уже в открытую людей православных смущать! Против князей ваших вас же подбивают! А вы их слушаете!
Теперь толпа пришла в неистовство. Ряды людей напирали друг на друга, многие рванулись к помосту. Зазвучали уже откровенные угрозы и проклятия в адрес волхвов. Те пытались, в свою очередь, что-то кричать, вновь завладеть общим вниманием, но у них уже ничего не получалось.
Александр расширенными глазами смотрел на всё происходящее. Ему трудно было понять, как одни и те же люди за несколько минут могут изменить своё настроение на совершенно противоположное.
Фёдор тоже был возбуждён, кажется, даже испуган. В возбуждении он дёргал брата за руку:
– Пошли, Саша! Пошли отсюда!
– Погоди! – Александр, напротив, тянул Фёдора ближе к помосту. – Я хочу знать, чем всё закончится.
Под крики и улюлюканье троих волхвов стащили с помоста. Четвёртому, младшему, удалось всё же проскользнуть между стоящими на помосте боярами и исчезнуть. Старший волхв видел это и закричал вслед убегающему:
– Беги, Манасия! Беги! Скройся!
Скинутых с помоста волхвов тут же скрутили и потащили на другой конец площади, к дровяным
Слышались вопли:
– Спалить окаянных искусителей!
– В костёр нехристей!
– Сжечь, чтоб и следа их не было на земле Новгородской!
– Стойте! – Епископ Антоний кричал, срывая голос, пытаясь перекрыть вой толпы. – Вы что, с ума все посходили?! Без суда православные люди никого казнить не должны! И нельзя суд творить, князя не дождавшись! В оковы их да в подвал! Слышите, люди?!
Но толпа не слышала. Теперь уже и владыке Антонию не удавалось овладеть вниманием пришедших в неистовство людей. Связанных хазар, исступлённо бившихся в руках новгородцев, затаскивали на костёр, понукая пинками, продолжая осыпать проклятиями. Несколько мгновений, и вот уже их привязывают к воткнутому среди поленьев вертикально бревну.
Волхвы продолжали рваться, кричать, извиваясь, старались опрокинуть столб, но в ужасе лишь дёргали его в разные стороны, и он шатался, однако стоял…
Какой-то мужик в длинном армяке поднёс к брёвнам пылающий факел. За ним ещё двое или трое с разных сторон бросились поджигать костёр. Сухое дерево занималось быстро, и через несколько мгновений ветер вздул яростное пламя выше макушки столба.
– Прокляты будете, вероотступники! – завизжал один из обречённых. – Боги вам отомстят за нас! Отомстят! И Бог ваш распятый вас не спасёт! Прокляты будете!!!
Толпа, в свою очередь, разразилась громом проклятий. Искажённые бешенством лица сливались в сплошную массу. Мелькали вытаращенные глаза, бесцельно вытянутые руки с растопыренными пальцами, всклокоченные волосы, оскаленные рты.
– Что ж вы творите, безумцы?! От вольности своей последний разум потеряли! – в отчаянии кричал епископ Антоний.
Но никто уже не слышал его…
Александр продолжал смотреть на всё это расширенными, уже почти недетскими глазами.
– Господи Иисусе Христе! Спаси нас и помилуй! – шептал мальчик.
Пламя ревело, заглушая все звуки. Сквозь его рёв слышались адские вопли.
Онемевший от ужаса князь Фёдор посмотрел на брата.
В глазах Александра отражались пляшущие языки пламени. Но он продолжает твердить:
– Господи Иисусе Христе! Молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых Твоих – спаси нас и помилуй!
К вечеру город успокоился. И на другой день бушевавшее все последние дни вече уже не собралось. Однако вскоре оказалось, что ядовитые семена, что успели посеять промеж мятежных душ новгородцев хазарские волхвы, успели всё же прорасти.
Неделю спустя, поздним вечером в дверь покоя боярина Фёдора Даниловича тихонько постучали. Был это даже и не стук, а будто какое-то осторожное царапанье, словно кто-то хотел, но боялся постучать.