Князь Барбашин 3
Шрифт:
Князь Иван Барбашин, сжав зубы, молча следил за ходом битвы, стоя на наспех сколоченной деревянной башне. Ввиду отсутствия хорошей возвышенности, он заранее приказал срубить нечто подобное, основываясь на словах младшего братца, что мол, полководец должен видеть и командовать, а не вести и рубить. Долгие домашние споры сделали своё дело. Сам того не замечая, Иван словно окончил военный университет, разобрав на картах и примерах сотни сражений, данных полководцами иных эпох. И вот сейчас он стоял и смотрел, как перед ним умирают его воины, исполняя его задумки.
Слава богу, сдержать рыцарский удар удалось уже на второй линии, а это означало, что план воеводы был ещё жив и даже мог обернуться
Пехота палила в приближающийся строй пикинёров так споро, как только могла. Ей в помощь ухали пушки лёгкого наряда, но немцы, теряя товарищей, просто смыкали ряды и, перелезая через тела павших, упорно шли дальше, подходя всё ближе и ближе к русскому строю. Казалось, эту машину ничто не способно поколебать или остановить. Железные наконечники копий, сверкая на солнце, смотрели прямо в лицо стрелкам. Ещё немного и они воткнуться в податливые тела, прикрытые лишь сукном да редко у кого железной кольчужкой. Да и немецкие стрелки, паля в ответ, тоже начали собирать свою кровавую жатву.
"Не устоят", - эта мысль пришла в голову Ивана при виде упорно движущихся к цели, ощетинившихся копьями коробок наёмников.
– "Даже пушки не могут сбить их с ритма, а у меня ведь даже не стрельцы государевы, а простые стрелки, без копий, пусть и хорошо тренированные. Если немцы ударят в пики - точно не устоят". Князь всем существом своим почувствовал, что оба войска сейчас находятся на грани, вот только немцев было больше, а значит и шансов, что они дрогнут первыми - меньше. Да ещё и от ливонского лагеря уже выступала вторая волна пехоты. А вместе с ней и конница, успевшая прийти в себя от избиения. И с их приходом русские ряды, даже если каким-то чудом выдержат натиск первой волны, дрогнут обязательно. Так что пора было вводить в дело свой главный резерв.
Повернувшись лицом к вестовым, что стояли недалеко от него, князь махнул рукой, указывая на лес. Один из гонцов коротко кивнул головой и вскочил на коня. Решающий момент схватки приближался...
Панцирная конница, конечно, не кованая рать, но копьё в руках держать тоже умеет. К тому же они просто жаждали боя, измаявшись ожиданием в густом подлеске. И когда прискакал княжеский гонец, они рванули на поле, подобно стреле, спущенной с тетивы. С другого фланга на строй наёмной пехоты обрушились передохнувшие и пополнившие запас стрел дети боярские, вновь завертя свою карусель, но при этом не входя в сектор стрельбы артиллерии, которая сейчас била своей всепроникающей картечью практически в упор по вражескому строю. И это оказалось той последней соломинкой, что ломает хребет любому вьючному животному. Немцы, наконец-то, прекратили быть бездушной машиной и дрогнули, потому что у любой психики есть свой предел, сколько бы баталий она не прошла. А ведь они практически добрались до ежей, и им оставалось лишь сделать последний рывок, которому, впрочем, как раз эти ежи и мешали, заставив строй остановиться в ожидании, пока стрелки не растащат тяжёлые конструкции. А длины пик, увы, не хватало, чтобы дотянуться до врага.
Наёмники дрогнули, но... Но не побежали. Ощетинившись копьями и стреляя в ответ, они стали медленно отступать, оставляя за собой груды тел. А им навстречу шагала помощь. И пришёл момент, когда оба вражеских отряда сблизились почти вплотную. Вот тут-то русские и преподнесли ливонцам очередной сюрприз.
– Поверь, брат, это поможет в бою, - говорил ему Андрей, указывая на телеги с ядрами, приведёнными во двор иванова
– А я дам тебе пару человек, которые умеют с ними обращаться.
– Ох и горазд ты на выдумки, брат. Может, хоть покажешь, как они действуют?
– Да в чём вопрос, приезжай на поле, сам всё увидишь. А уж как твои враги удивятся.
Тот разговор состоялся почти перед отъездом Ивана к полкам. И вот сейчас в жерла пушек канониры впервые заложили новые ядра на деревянных поддонах. Иван, хоть и видел их действие на испытаниях, но, тем не менее, всё же нервничал, так как бой - это не испытательное поле. Меж тем братовы умельцы, прикинув расстояние, шилом прокололи свинцовые трубки на нужном им месте и теперь помогали пушкарям наводить орудия. После чего пушки одна за другой выплюнули чугунный снаряд в сторону врага.
Пристав на стременах, князь внимательно всматривался вдаль. Вот в воздухе вспыхнули облачка подрывов, и лес поднятых копий дрогнул и закачался.
– А всё же надобно полцифры добавить, - бросил один из братьевых умельцев другому.
– Пожалуй, да, - согласился тот, берясь за шило.
– Так мы их всех накроем.
И оба умельца принялись протыкать свинцовые трубки в новом месте.
Так европейцы в лице ливонского рыцарства и его воинов впервые познакомились со шрапнелью. И это знакомство им очень не понравилось. Ведь это были не привычные им бомбы, взрывающиеся на земле, а летящие с неба свинцово-оловянные, для большей твёрдости, пули, разящие даже одоспешенных воинов. Второй залп накрыл уже обе колонны. После третьего накрытия скорость отхода ливонцев резко увеличилась, а после пятого они перешли на бег, стремясь скорее выйти из зоны поражения. Ведь у любой пушки, даже и русской, есть предельная дистанция для стрельбы. И тогда в эту бегущую толпу, реализуя весь свой таранный потенциал, и ударили русские панцирные бояре. После их удара на левом фланге ливонцев началась паника, и ливонские бойцы обратились уже в самое настоящее в бегство.
Одновременно с ударом панцирной рати центр ливонских позиций атаковал отряд поместных. Приближаясь на максимально близкое расстояние, они осыпали противника стрелами, а затем стремительно уходили за пределы ружейного огня. И хотя большого успеха они не достигли, однако этот удар сковал весь ливонский центр, не давая тому помочь своему левому флангу.
А пока левый фланг орденской армии исчезал на глазах, а центр сдерживал атаки русской кавалерии, по правому флангу ливонцев ударили остававшиеся до того последним княжеским резервом сотни панцирной рати, что в пылу сражения, смогли, оставшись незамеченными, провести обходной манёвр. Несмотря на то, что их было меньше, их внезапный удар позволил опрокинуть орденскую конницу, а вслед за ними была смята и пехота.
Видя гибель обоих флангов, центр ускорил отход под прикрытие собственной артиллерии. И оттого повального избиения бегущих у русских всё же не получилось. Вальтер фон Плеттенберг в очередной раз доказал, что тогда, под Смолином, он не просто схватил удачу за хвост. Перед ставкой магистра выстроилась цепь пикинёров и стрелков последнего резерва, подкреплённая пушками. Так что теперь уже русским пришлось испытать на себе то, что чувствовали ливонцы, подбираясь к русским позициям.
И, оставив перед ливонским строем тела своих павших и раненных товарищей, панцирники и поместные, так же, как несколько часов назад орденцы, откатились назад, зализывать раны. А Иван, оглядывая новую диспозицию, принялся гадать: стоит ли продолжать давить на магистра, или лучше оставаться на укреплённых позициях, наступать на которые ливонцам теперь будет куда сложнее. Потому что, если до боя князь всё же с сомнением относился к очередной придумке брата, то теперь он собирался поливать свинцом марширующие колонны сразу, с первого момента их атаки, благо таких "стреляющих ядер" у него пока что было много.