Князь Китежа
Шрифт:
Позади поднялся такой гвалт, что нищие утонули в облаке пыли. Началась потасовка, за которой я наблюдал с громким смехом — под неодобрительными взорами лоточников и прохожих. Эти уж точно сообщат, куда надо, и очень скоро наводка разойдется по всему городу. А за трофеями пожалуют самые быстрые да ушлые — то есть те, у кого есть краденые артефакты.
Следующую остановку сделали у небольшого рынка. Там я купил увесистый саквояж и парочку полезных вещиц, всячески козыряя богатством — брал без торга, не просил сдачу, а кое-кому и вовсе доплачивал. Да так увлекся,
— Ай-я-яй! — заверещал малец. — Пустите, дяденька!
Вопли и мольбы и без того будоражили народ, но я решил немного растянуть представление, чтобы ни один зритель не ушел без новости об обнаглевшем толстосуме.
— Даже не знаю, что с тобой делать. Может, отдать страже?
— Нет-нет-нет, пожалуйста! Меня уже пороли на этой неделе! Умоляю, только не стража!
— Уже пороли? — я хмыкнул. — Так ты, выходит, рецидивист? Опасный и неисправимый преступник!
— Нет, дяденька! Я исправлюсь, честно-честно! Просто нас в семье семеро, а денежек совсем нет! Пощадите, Чернобога ради!
— Семеро, говоришь? И все воруют, небось?
— Нет, клянусь! Только я!
Краем глаза заметил, что толпа сгущается и смотрит все более недобро, явно намереваясь отстоять своего силой.
— Ну, ладно. На этот раз поверю. Держи червонец, только растяни на подольше, а то опять всыпят.
— Это… правда мне? — воришка захлопал ресницами — и я почти поверил в его искреннее удивление.
— Да. У меня таких много — а теперь кыш отсюда, пока друзья не отобрали.
Он тут же растворился, причем без всякого волшебства. Мы же загрузили покупки в салон и покатили дальше.
— Тщеславие и стяжательство есть, — Яра допила последний глоток сидра. — Пора добавить немного разврата.
Она велела притормозить у парка, где на скамеечках сидели берегини — пожалуй, самые смиренные и благонравные из всей нечисти. После чего перебралась мне на колени и принялась осыпать поцелуями шею, щеки и уши. Айку о таком маневре никто не предупредил, но она присоединилась сама, при том неистово водя ладонью по моей груди.
К сожалению, ласки продлились недолго — по окнам и крыше с яростью застучали березовые ветви, и машина заходила ходуном. Понятно, что деревья не смогли бы так сами по себе — значит, шоу возымело именно тот эффект, ради которого и задумывалось.
Водитель приоткрыл поддувало, и карета рванула вперед под визг и хохот пассажирок.
— Признайся, — Яра взяла меня за галстук и легонько приподняла голову. — Ты ведь ради этого все затеял?
— Нет, — обнял ее за талию обеими руками и прижал к себе. — Все городское дно уже знает о наших похождениях. Уж я-то знаю, как гоп… разбойники смотрят на добычу. И таких взглядов я поймал очень много. Но все так же в курсе, что мы — колдуны, поэтому нас еще не ограбили. Однако Вадим наверняка попытается. Впрочем, тебя потискать тоже не грех. Люблю совмещать приятное с полезным.
Она фыркнула и вернулась
Как вскоре выяснилось, Колоб жил на удивление небогато для своего бизнеса. Я нарочно не стал запирать дверь — мол, так увлекся барышнями, что забыл обо всем на свете. Закончив все приготовления и еще раз повторив план, мы сели на диванчике около камина. Наживка заброшена, осталось ждать поклевки. Но первым попался не трофейный карп, а мусорная рыбешка, решившая заглотить приманку явно не своего калибра.
Не прошло и нескольких минут, как в особняк ввалилась шайка домовых в дубленой коже, масках, капюшонах и с кинжалами. Ну чисто каноничные фэнтезийные бандюганы.
— Эй, барин! — рявкнул вожак. — Гони-ка золотце! И бабенок своих — тоже.
Темные щупальца приподняли меня над диваном. Карлики все поняли без лишних слов, извинились и умыкнули прочь быстрее мыши при появлении матерого кота.
— Даже повеселиться не дал, — проворчала Яра. — И что теперь делать?
— Сиди и жди. На рыбалке никогда не была?
— Однажды я охотилась с гарпуном на чудо-юдо. Это считается?
— Не совсем, — я достал из буфета две бутылки вина и вылил содержимое в сток. Колоб потом тройную цену сдерет, но без реквизита спектакли не играют.
— Эй! — возмутилась полудница. — Мог бы нам отдать.
— Ты и так поддатая.
— Ничего подобного. Я таких как ты дюжину перепью.
— Как-нибудь проверим, но не сейчас, — перетащил саквояж вплотную к дивану, а на ковре в беспорядке разложил бутылки. — Теперь пора залечь в засаду.
Причем залечь в буквальном смысле — мы развалились в обнимку, типа напились, нарезвились и вырубились. Мне стоило немалых усилий не заснуть по-настоящему, и только напряженное дыхание по обе стороны будоражило разум и тело.
Так продолжалось около часа, после чего лешачиха чуть слышно шепнула:
— Здесь кто-то есть. Я чую шаги на траве.
Похоже, это наш клиент. Ну-с, сейчас пойдет потеха.
Несмотря на полузакрытые глаза, я заметил, как отворилась входная дверь — будто бы от ветра — а следом прогнулись половицы. Вор приближался практически бесшумно — интересно, такой эффект давала шапка или же сапоги?
Но вот совсем рядом раздался мелодичный звон — золотая кольчуга меж рожек лешачихи сама собой отсоединилась от колец и поплыла по воздуху в неизвестном направлении. И в этот самый миг я направил воздушный поток в самое сердце саквояжа, где лежал припасенный заранее мешочек с мукой.
Раздался гулкий хлопок, и половину комнаты заволокла белая пыль, которая тут же налипла на одежду и лишила маскировку всякого толка. Вор вздрогнул и на миг оцепенел, явно не ожидая западни, и Ярослава ударила по глазам ослепительным лучом.