Князь Кий
Шрифт:
Все замерли. Вспыхнет огонь Купайлы или не вспыхнет?
А Кий всё ускорял и ускорял движение. Волчок вертелся с явственно слышимым фурчанием.
И вот, не прошло и нескольких минут, дощечки задымились, зашипели, в воздухе запахло гарью.
Ещё быстрее замелькал погоняльщик.
И вскоре из-под твёрдого дубового острия заскакали искры. Смолистые дощечки вкусно зашкварчали и в густых сумерках, что совсем укрыли поляну, затеплился малиново-золотистый уголёк.
Кий отбросил ненужные теперь палочку-волчок и погоняльщика, положил между дощечками кусочек трута, клочочек
Разнёсся резкий запах тлеющего трата, потом вспыхнула пакля, и по ней зазмеились чуть заметные золотистые язычки.
Огонь! Огонь Купайлы загорелся!
На радостях все закричали, засмеялись, взялись за руки и пустились в пляс.
А Кий уже скрутил вокруг горящих дощечек жгут соломы и положил всё под ворох хвороста. Сначала несмело сквозь дым заблестели искры, затрещали сухие ветви - и вдруг вверх взмыло жёлто-горячее пламя. Вечерний мрак расступился, и купальский огонь осветил и поляну, и мрачный лес вокруг неё, и парней с девчатами, мелькающих в стремительном танце.
Первым прыгнул через костёр стройный светловолосый Ясень. Разогнался - и вихрем махнул сквозь пламя.
– У-ух!
– выскочил по другую сторону малость обожжённый, но радостный и счастливый.
– Очистился от злого духа!…
У него тлел рукав рубахи. Смеясь, Лыбедь, хлопнув раз-другой ладошкой, тут же загасила. Ясень обнял её за стан, подтолкнул к костру.
– Прыгай и ты со мной! Ну-ка! Разом!…
– Ой, сгорю!
– заупрямилась девушка.
– Не сгоришь! Опирайся на мою руку - перелетим как птицы!
Он потянул её вперёд, ласково защекотал под мышкой. Лыбедь завизжала, рассмеялась и помчалась рядом с ним. Прыгнули с разбега - ухнули, будто в холодную воду нырнули - и, счастливые, радостно улыбающиеся объявились из огня по ту сторону костра.
За Ясенем и Лыбедью начали прыгать остальные. Каждому хотелось проскочить сквозь священный купальский огонь, который очистит от злых духов и скверны. Прыгали поодиночке и парами, прыгали с весёлым смехом и шутками, с молитвами, а некоторые со страхом, но все - с надеждой на очищение.
Далеко за полночь продолжал пылать костёр, далеко за полночь веселились полные молодой силы и счастья парни и девчата. Гудела под ногами земля, эхом отзывалось Заросье, лоснились бронзовые, покрытые росинками пота лица, восторженно блестели глаза.
На поляне никто не ведал отдыха.
Песни, танцы, шутки, игры в горидуб [27] , длинную лозу [28] , жмурки, разные затеи и шалости. Раздавались звуки свирелей, рожков, гуслей, бубнов. Чего только не видела, чего не наслушалась тёмная, полная тайн, загадочная ночь Купайлы! Она казалась ещё более тёмной и таинственной от высоких сполохов золотистого пламени, крика напуганных сов, да уханья лесовиков и смеха русалок в непролазных дебрях и чащах древнего леса.
[27] Горидуб– горелки.
[28] Длинная
Только Щека не слышно среди общего шума и гама. Ещё засветло приметил он незнакомую девушку ладной горделивой стати с медно-золотистыми косами, большими зелёными глазами. Как увидел - тут же потерял покой.
– Откуда она?
– спросил Хорива.
Тот лишь руками развёл:
– Впервой вижу.
– Должно, с далёкой веси?
– Может и так.
– До чего же она мне приглянулась! Я выкраду её!
– Да ты даже не знаешь, как её зовут.
– Узнаю.
– Как?
– Подойду и спрошу.
– Вот так, сразу?
– Не буду же я целый год приглядываться молча, как ты к своей Малушке!
– Ишь, какой быстрый!
– А ты как думал.
Щек одёрнул на себе рубаху, поправил пояс и смело направился к зеленоокой красавице.
– Ты, кажись, не из наших селищ?… Откуда такая будешь?
– и подал руку, вести к танцу.
Девушка хотела было уклониться, но Щек крепко охватил её за стан и повёл в круг.
– Вот какая ты супротивница. Но не убежишь!
– А вот возьму и убегу!
– Почему? Разве я тебе такой противный?
– Не-е, не противный, даже наоборот, - и она впервые внимательно посмотрела на стройного парубка с кудрявым чубом и пылающими глазами.
– Так в чем же дело? У тебя что, есть наречённый?
– Може есть, а може, и нету, - загадочно, с улыбкой ответила она.
– Так не бывает.
– А вот и бывает!
– Как это?
– А так, - опять усмехнулась незнакомка, - где-то, може, и есть, а тут нету…
– А-а, это всё одно, что нет!
– решительно заявил Щек, кружа её в быстром танце.
– Но я так и не узнал, откуда ты?
– Из Росавы…
– Как здесь оказалась?
– Пришла с нашими парнями и девчатами до вашего Купайлы…
– Вот и хорошо.
– А что хорошего-то?
– А как бы я тебя иначе встретил?
Девушка залилась румянцем и опустила глаза.
Была совсем ещё молодая - лет шестнадцати, а смотрела смело, гордо.
– А если бы не встретила.
– Жалел бы очень!
Щёчки её вспыхнули ещё больше.
– Да, хлопцы все такие брехуны!
– Я нет!
– Не верю!
– Поверишь!… Как тебя зовут?
– А тебя?
– спросила вместо ответа.
– Щеком.
– А я - Рожана.
– Красиво тебя назвали!
– Правда?
– Тебе очень подходит…
– Ну и говорун ты, Щек.
– А вот И нет!
– Чем докажешь?
– Тем, что сегодня выкраду тебя!
– Ой ли? А потом?
– Станешь моей женой!
– Ха-ха-ха!
– рассмеялась Рожана и вдруг, прервав танец, выпорхнула из его рук и бросилась к гурьбе девчат…
Весь вечер Щек видел только Рожану. Не отходил от неё. Не слышно было его весёлого пения, заливистого смеха, ни с кем больше не танцевал, кроме зеленоокой отроковицы из далёкой Росавы. А когда вспыхнул костёр, несколько раз прыгал с нею через огонь, а потом шепнул: