Князь Мещерский
Шрифт:
– Я не буду присутствовать на приеме.
– Как? – изумился Трусов. – Почему?
– Вы, верно, забыли, Павел Семенович, я здесь с частным визитом. Поэтому никаких приемов! Передайте это послу. Идите! Дайте, наконец, поесть.
Трусов растерянно кивнул, повернулся и побрел к выходу.
– Эк, как вы их! – одобрил Игнатьев. – Надоели, бездельники! Вы не поверите – никакой помощи от посольства с начала войны не вижу [40] . Все сам.
Так вот в чем дело…
40
В
– Франция – дружественная нам держава, – продолжил граф. – Затруднений в отношениях никаких. Вот и шлют бездельников, от которых в прочих местах мало толку. Многие прибывают по протекции, как этот князек, – он кивнул в сторону выхода из зала. – Правильно вы его вместе с этим чинушей из МИДа осадили! Обнаглели. Кому грозить вздумали? Совсем страх потеряли. Вы вправду намерены сообщить императрице об этом инциденте?
– Непременно. Заодно слова ваши вспомню. Россия ведет тяжелейшую войну, а эти устроили себе красивую жизнь в Париже за казенный кошт. Вы обяжете меня, граф, если подготовите записку о ваших отношениях с посольскими.
– Писал! – махнул рукой граф. – Военному министру. Ни ответа, ни привета.
– Обещаю передать государыне лично в руки.
– Раз так – подготовлю, – кивнул полковник. – Терять мне нечего – и без того отношения плохие.
Появился официант, и мы, наконец, занялись обедом. Игнатьев не подвел: блюда оказались вкусными и сытными. Накатив по бокалу рома, мы с полковником задымили сигарами. В этот момент в зале появились мои спутники. Бухвостов, заметив нас, подошел к столику.
– У нас сегодня свободный день, – сказал торопливо. – Если у вас нет возражений, Валериан Витольдович, мы с Клавдией Николаевной после обеда погуляем по Парижу. Когда еще возможность представится!
– Гуляйте! – кивнул я. – Денег дать?
– Спасибо, но пока есть, – отказался Бухвостов и направился к своей спутнице.
– Врач и медицинская сестра, – ответил я на вопросительный взгляд Игнатьева. – Трудятся в московской клинике. Настоящие подвижники. Сопровождали меня в поездках по фронтам, где мы пропагандировали новые методы лечения. Не богаты, за границей впервые.
– Интересный вы человек, Валериан Витольдович, – покачал головой граф. – Не похожий на других визитеров из первопрестольный. Отказываетесь от приема в вашу честь, в заграничную поездку берете простых людей, а не важных лиц или чьих-то родственников.
– Это плохо? – спросил я.
– Отнюдь. Мне нравится. Уважаю людей дела.
– Тогда о нем. Поскольку день у нас сегодня свободный, предлагаю поехать к вам и посмотреть, что там предлагают французы. Есть у меня такое поручение от государыни. Не возражаете?
– Буду рад, – кивнул граф.
Я подозвал официанта и расплатился. Игнатьев пытался возражать и даже достал бумажник, но я эту попытку пресек. Во-первых, приглашал я, во-вторых, приятно угостить такого замечательного человека. Если, конечно, в этом мире граф такой, как в моем времени.
Мы вышли в холл отеля. Жандармы – тоже. Извинившись перед полковником, я попросил его подождать пять минут и поднялся к себе в номер. Охранники попытались увязаться следом, но я покачал головой, и они остались в холле. Почему так поступил? В холле ко мне подскочил бой и передал записку с коротким текстом на русском. Я сунул мальчишке монету и поднялся на лифте.
Автор записки ждал меня у двери номера. Мужчина
– Здесь продается славянский шкаф [41] ? – спросил по-русски.
41
Пароль из культового советского фильма «Подвиг разведчика».
– Извините, продали, – ответил я на том же языке.
В Москве Смирнов озаботился паролем для встречи с агентом, и я, не подумав, предложил. Прикололся. Полковник пожал плечами и утвердил. М-да… Конспиратор из меня еще тот. Хорошо, что в коридоре пустынно, и никто не слышит этот идиотский диалог.
– Здравствуйте, Валериан Витольдович! – поклонился агент.
– И вам здравствовать, господин…
– Николай Николаевич.
Угу. Ты такой же Николаевич, как я Леопольдович. Я достал из кармана ключи от номера.
– Нет нужды, – остановил меня агент. – У меня короткое сообщение: интересующая нас особа прибывает вечером. Ее будут сопровождать. Дальнейший контакт через ее спутника, он скажет пароль. У меня все.
– Спасибо!
Агент поклонился и зашагал прочь. А я заглянул в номер – зря, что ли поднимался? – захватил там кое-что, и спустился вниз. Мы загрузились в такси – тот самый сарай с колесами. «Рено», мощность двигателя восемь лошадиных сил (умереть – не встать!), салон вмещает пять пассажиров, которых это повозка с мотором тащит с сумасшедшей скоростью в 40 километров в час. Больше не сможет, да и не нужно – в Париже действует ограничение скорости как раз до этого предела. Это мне сообщил Игнатьев, пока ехали. Было видно, что полковнику эта тема интересна.
– Для военных нужд авто использовать нельзя, – заключил рассказ.
– Отчего же? – возразил я.
– Каким образом? – удивился Игнатьев.
– Представьте, что к Парижу подступает неприятель. Нужно срочно перебросить солдат к линии фронта. Сколько такси в Париже?
– Тысячи две, – предположил граф.
– Мобилизуем их, в каждое сажаем по пять солдат с амуницией, и через два-три часа дивизия встает на пути противника [42] .
– Гм! – сказал Игнатьев. – Никогда бы не додумался. Вы, Валериан Витольдович, мыслите, как офицер Генерального штаба. А говорили: врач…
42
Реальный эпизод в Первой Мировой войне, когда 1300 (по другим источникам – 600) парижских такси перебросили к Марне 6000 французских солдат, которые остановили продвижение германских войск. В той битве Франция одержала победу.
– Военный врач, Алексей Алексеевич! Кстати, расскажите об идее союзникам. Возможно, пригодится. Вы ведь вхожи к французскому военному министру?
– Принимает сразу – здесь нас очень уважают. Мы делаем то, о чем французы мечтали – уничтожаем могущественную Германскую империю, – полковник горько усмехнулся. – Только министр не заинтересуется – Парижу никто не угрожает.
Ну, да, Франко-Прусской войны здесь не было, и у французов нет счета к немцам, как и опасений на их счет.
– Жаль в России этот прием не применишь, – вздохнул граф. – Нет у нас стольких авто. А пролетки извозчиков не годятся…