Князь Немертвый
Шрифт:
Он кивнул, и я сразу же поняла, почему он стал таким недовольным. Видимо, вовсе они не богатые, и выдавать меня за Глеба отец не желает. Я безвольно опустилась на лавку и тяжело вздохнула. Надежда, которая вдруг проснулась и затрепетала в моей груди, была мгновенно прострелена, как тот волк, от которого меня спасли братья.
— Забудь о зазнобе своей, — жестко произнес отец. — Выгони ее из своего сердца, потому что не быть вам вместе никогда.
— Почему? — решила все же поинтересоваться я. Вдруг, отец все же иное имеет
Так оно и было. Только вот лучше бы дело было в богатстве…
Отец вскинул на меня хмурый взгляд и сказал:
— Княжичи это молодые. Сыновья самого Владимира Святославича.
Я к лавке так и приросла. Рот приоткрыла и смотрела на отца, не в силах и слова молвить.
— А что же они на наших землях забыли? — спросила я чуть позже, когда смогла совладать со своим удивлением.
— Кто ж их знает, — пожал плечами отец. — Может, приехали брата навестить, а заодно и поохотиться. Края наши богаты дичью.
Я молчала, все еще не веря, что встретила княжича и влюбилась в него с первого взгляда.
— Так что забудь о нем — не нашего поля эта ягодка, — тон отца стал мягче. Видимо, ему стало меня жаль. — Женится он на какой-нибудь царевне заморской, как давеча сделал и его отец Владимир. А ты за Захара пойдешь и будешь с ним жить не тужить.
— Но Захар — не мой суженый, — подняла я на отца грустные глаза. — Он — не моя судьба.
— А кто твоя судьба? — вздохнул отец. — Княжич Глеб?
Я кивнула, еле сдерживая горькие слезы, подступившие к глазам.
— Да с чего ты это взяла? Выкинь дурь такую из своей головы немедленно!
— Потому что у него душа такого же цвета, что у меня, вот почему! — воскликнула я, стукнув себя кулаком в грудь.
— Нашла причину, — усмехнулся отец. — А если бы у вас волосы были одного цвета, ты бы тоже кричала, что вам судьба быть вместе?
Терпеть больше не было сил. Горячие слезы потекли по моим щекам, но я ни разу не всхлипнула. Молча смотрела на отца и беззвучно плакала от горькой обиды, что накрыла меня с головой.
— Поплачь — это иногда бывает полезно, — ничуть не смутившись моим слезам, сказал отец. — Проплачешься, подумаешь и примешь Захара как своего мужа.
— Не приму, — упрямо произнесла я.
— Примешь, — сказал отец и вышел из сарая, хлопнув дверью так, что она едва не сорвалась с петель.
— А если его приворожить? — прошептала Мирина, кутаясь в цветастый платок.
Августовские ночи — не июльские. В сарае было прохладно так, что и платок не спасал. Мы забрались на скамейку с ногами и обсуждали наш с отцом сегодняшний разговор.
— Глеба? — удивилась я.
— Да нет, Захара! — махнула рукой невестка.
— А его зачем? — не поняла я. — Он мне и даром не нужен…
— Не об этом я вовсе!
— А об чем?
Мирина хитро улыбнулась.
— О том, что можно его свести с какой-нибудь другой девицей с помощью
— С кем, же? — сомнительно спросила я.
Приворотов я уже сделала много, и вроде бы все они действовали, но почему-то мне казалось, что в моем случае ничего не получится.
— Да хоть с дочкой пекаря! — вмиг придумала Мирина. — Она на него уже давно засматривается, ей только в радость будет. Да и самому пекарю тоже — Машка единственная его дочка, которая в девках засиделась из-за своих необъятных форм. — Мирина хохотнула и руками изобразила пышные формы дочки пекаря.
Мне же было не до смеха.
— Нехорошо выйдет, — заметила я. — Приворот — это же любовь ненастоящая, неправильная. Захар такого не заслужил.
— Ну, милая, тут либо ты, либо он, — Мирина развела руками. — Выбирай.
Я вздохнула. Разумеется, я выберу себя, а не какого-то Захара, сына богатого купца, которого я видела всего несколько раз в жизни.
Заметив по моим глазам, что я на пути к согласию с ней, Мирина откинула платок в сторону, вскочила с лавки и подбежала к записям матушки.
— Ну-ка! — воскликнула я, начав листать потрепанные хлипкие книжицы. — Где тут приворот?
— Мирина, осторожно! — Я подскочила к ней и забрала записи из ее рук.
— Да я осторожная!
— Вижу, какая ты осторожная. Смотри, один листок помяла!
— Да всего лишь уголок загнулся…
Успокоившись, мы склонились над найденным рецептом приготовления приворотного снадобья, которое на утро я отнесла дочке пекаря и рассказала, как правильно с ним обращаться.
— Твоя дочь — злая ведьма! — кричала мать Захара моему отцу. — Она хотела убить моего сына Машкиными руками! Только та не поддалась на ее чары и все мне рассказала. Даже отраву отдала! — женщина ткнула отцу в лицо маленький глиняный кувшинчик, в который я влила приворотное зелье.
Отец от криков матери Захара побагровел и схватился за грудь.
— Клевета это! — вступилась за себя я. — Вовсе там не отрава!
— А что тогда? — накинулась на меня мать Захара. Его самого, к слову сказать, нигде не было. Лишь его мать со своими сестрами и свекровью пришла к нам во двор и теперь кричала на всю деревню, обвиняя меня во всяких глупостях.
— Да не отрава, говорю же… — уже не так уверенно произнесла я. Говорить, что это приворот, было стыдно.
— Раз не отрава, тогда что ты не признаешься, что в кувшине на самом деле? — проскрежетала свекровь, злобно глядя на меня своими маленькими серыми глазками.
— Да не отрава там, говорят же вам! — гаркнула Мирина, выйдя вперед.
Все внимание злых женщин переключилось на невестку.
— Докажи, коли так, — скала мать Захара.
— Да легко! — Мирина смело подошла к ней, выхватила кувшинчик из ее рук, вытащила из него пробку и залпом выпила содержимое. — Все довольны? Можете расходиться!