Князь Рысев 5
Шрифт:
Оставалось только обреченно выдохнуть – найдя наивную до детской непосредственности девчонку в туннелях, я и не думал, что отыскал новую дьяволицу.
Словно желая заменить собой Биску, Лиллит готова была спать со мной в любое время дня и ночи.
И, в отличие от других девчонок, не желала скрывать своего необузданного влечения ко мне.
Сейчас она дрожала, переполненная наслаждением. Упругая, мягкая грудь манила взгляд и руки, но я уже почти что был лишен сил. Хотелось бесконечно спать и есть – и я даже не мог сказать,
Ненасытившаяся, она все же будто прочла мои мысли, слезла с меня, лишь на миг оставив в покое.
Ей хотелось чем-нибудь занять руки. Например, поиграть с тем, что у меня между ног, словно готовя его к очередному заходу.
Да уж, мне-то она казалась стыдливой, невинной, бесконечно робкой.
Пепельноволосая девчонка разбивала все мои представления в пух и прах. За все те годы, что жизнь ее травила за мнимое проклятие, теперь она жаждала натрахаться всласть.
Сидящая внутри нее нимфоманка ликовала…
Она пыталась бороться со мной там, в подземелье, когда я взял ее на руки. Свиток, что оставила нам Биска, был немногословен – будто желая подчеркнуть дьявольскую суть прошлой хозяйки, он лишь обещал возвращение домой, но сколько и чего, а главное – кого при этом можно прихватить с собой, не давал прочесть даже ясночтением.
А возвращаться без Лиллит и Нэи мне было мерзко и противно. Не уверен был, что сумел бы за ними вернуться…
Маленькими кулачками Лиллит, впав в женскую истерику, молотила меня по груди, плечам и спине, пока попросту не выдохлась. Удары стали слабей и глуше, пока я не ощутил на себе лишь ее горячее, мерное дыхание. Вырывавшаяся в одночасье обратилась в сжимающую – словно ощутив крепость связывавших нас теперь уз, она не хотела меня отпускать от себя.
Свиток сработал как надо. Хлопок, темнота, краткий миг разросшихся до раскидистого кустарника сомнений…
Нас выкинуло прямо и к девчонкам – Биска не солгала хотя бы в этот раз.
С тех пор я не видел дьяволицу. Являвшаяся ко мне не по дням, а по часам, она исчезла из моей жизни как будто навсегда. И даже спешный поход к инквизаториям ничего не прояснил.
Мне лишь пожали плечами в ответ на всю рассказанную историю и велели жить дальше.
Жить дальше и не ведать забот.
Будешь тут не ведать забот, как же. Мир, переставший лохматить меня за чужеродность, с не менее дьявольской поспешностью напоминал о прежних долгах.
Орлов ждал дуэли. Изнеженный мальчик, сын судьи, привыкший к уступкам и вседозволенности, не желал прощать нанесенной обиды.
Наверняка, поганец, видел себя в благородных золотых лучах – ну как же! Все-таки дуэль не просто так, а по защите чести возлюбленной. Даже если мне удастся задать ему сегодня жару, то…
Стоп, сегодня?
От досады, что этот день наконец наступил, мне хотелось грызть локти.
Лиллит покинула постель, а я вдруг ощутил себя как будто голым и без одеяла. Ничего подобного с
Она раскачивала бедрами, встала перед окном, блаженно потянулась, словно радующаяся свежим солнечным лучам кошка. Как будто ей в самом деле жаждалось показать всем и сразу утонченность и красоту ее обнаженной фигурки.
Солнце было с ней солидарно, утренним полумраком подчеркивая притягательность женственных изгибов и ложбинок.
– Сегодня дуэль, ты помнишь?
Она помнила, кивнула мне в ответ, не желая тратить лишних слов.
Мне казалось, что, завидев своего будущего противника, она сожмется в комочек и притворится мертвой. Бугай-костолом, который если и не мечтал кому-нибудь дать в морду, то точно думал об этом, даже у меня вызывал опасения.
И у Николаевича то же. Старик, едва я привел к нему девчонку, дабы подтвердить кровнорожденность подручной, после осмотра велел ей выйти. Наедине задал мне вопрос, уверен ли я в том, что эта хрупкая невинность сможет противостоять грубой мощи на офицерском сражении. Я не знал, но зерно здравого сомнения зародилось в мыслях.
Как и постыдное желание примириться.
Вся моя натура противилась последнему – примириться. Вот так пойти с повинной головой и сказать – что?
В самом деле, я не знал, что следовало говорить. Схватиться на клинках – это мы запросто. Кирпичом об голову и коленом в живот – да хоть сейчас! А вот найти подходящие слова после всего того, что было…
Прав Кондратьич, стократно прав. Буду теперь твердить себе об этом до конца жизни. Воспоминание о старике отозвалось горечью – мой мастер-слуга так и не пришел в себя. Менделеева сказала, что смогла стабилизировать его состояние, вот только стабильно плохо – это все еще охренеть как нехорошо.
Ходил к нему вчера, сидел у больничной койки. Врач давался диву – на его памяти представители благородных родов крайне редко проявляли столь трогательную заботу о своих слугах.
Я совал ему деньги без счету, а он больше не задавал лишних вопросов.
– Неужели тебе не страшно? Ты его подручного видела?
Она вновь вместо ответа попросту кивнула. В ее глазах было нечто жуткое: словно ей было не просто все равно.
Она жаждала, чтобы он напротив – был еще больше и монструозней.
Офицерский корпус застыл в предвкушении с самого утра. Словно все иные развлечения канули в лету, будущая опора страны с нетерпением, едва ли не потирая ручки, ожидала того, что случится ровным счетом после обеда.
Меня с ног до головы окутало сладкое, нагоняющее жуть волнение. Вдруг проиграю? Что будет, если выиграю?
Дельвиг с Женькой только подливали масла в огонь. Толстяк готов был то грызть собственные ногти, то слагать балладолегенды о предстоящем сражении. Женька, словно пронырливый лис, был повсюду и по секрету шепнул, что среди дружков Орлова ходит слух.