Князь Владимир. Книга 2

Никитин Юрий Александрович

— Почему?

— Боится.

Даже не видя ее личика, он чувствовал, как она вскинула соболиные брови, а на чистом лобике появилась морщинка.

— Русы готовятся к новой войне с нами?

— Не то. Что-то мне подсказывает, что героическая эпоха в их северной стране миновала. На троне сейчас, как сообщили послы, не пылкий Святослав, а очень дальновидный и расчетливый князь, один из его сыновей… Такой не ограничится разбойничьими набегами. Он захочет проглотить империю раз и навсегда!

На миг словно расступились стены, Анна увидела пылкого витязя

с горящими как уголья глазами, услышала его страстный голос. Он тоже явился с Севера, но не в пример белокурым и белокожим викингам был смуглый и с волосами темнее вороньего глаза, а темнокарие глаза постоянно полыхали затаенным огнем. В нем вместо крови текло расплавленное золото, он всегда был горяч и неистов, в нем было столько огня и мощи… Где затерялся тот герой? Удалось ли ему вернуться на свою Русь? А если удалось, каково ему с его огненным нравом быть под тяжелой рукой дальновидного и расчетливого?

Глава 24

На околице раздавался шум, веселые крики. Громко и отчаянно залаяли собаки. Затем был отчаянный визг, будто псу перебили хребет. Владимир поморщился, а Кремень тут же выскользнул, послышался дробный топот подкованных сапог.

Вернулся не скоро. Вопли чуть поутихли, только собаки все еще рычали. Кремень ввалился растрепанный, на щеке пламенела широкая царапина.

— Княже! Лесного человека пымали!

— Что за вранье…

— Небом клянусь!

Владимир передернул плечами:

— Лешего, что ли?

— Может, теперь это и есть леший. Бают, медведь уволок бабу в берлогу, зиму жил с нею, а на весне разродилась чудищем. Наполовину медведь, наполовину человек. Летом удалось сбежать, а дитенок так и вырос с лесным папаней… Недавно медведь то ли подох, то ли убили где, а этого поймали в сети…

Владимир раздосадованно и в то же время с интересом пожал плечами:

— Так то, может быть, беглый Варяжко? Придумают же такое…

— Княже, — сказал Кремень с укором. — Я ж сам его видел!

— Варяжко?

— Лесного человека!

Владимир увидел в перекошенном лице Кременя то, чего раньше не мог увидеть — страх. Кивнул, полез из-за стола.

— Врешь, небось, но пойду погляжу. Ежели соврал, не сносить тебе головы. Мне сейчас не до шуток.

Кремень набросил ему корзно на плечи. Владимир чувствовал, как тот суетится сзади, едва ли не подталкивает в спину.

За воротами уже стоял веселый гул, брехали псы, слышался сиплый медвежий рев. Кремень крикнул вартовым, те с готовностью отворили ворота.

Во двор ввалилась пестрая галдящая толпа. В середке ревел и пытался порвать толстые цепи парень — совершенно голый, темный, весь в белесых шрамах. Его растягивали в стороны шестеро дюжих мужиков, по трое на каждой руке.

Лохматый настолько, что лица не видно, лесной человек все старался опуститься на четвереньки. Руки у него были непомерно толстыми, все в мышцах, но мужики с проклятиями изо всех сил упирались в землю, тянули цепи, удерживая лесного зверочеловека на двух ногах.

Медленно дотащили до крыльца, чтобы князь мог получше рассмотреть диковинку. Стражи держали копья нацеленными

в их спины.

— Что за диво лесное? — спросил Владимир.

Он сам ощутил, что голос дрогнул. Зверочеловек взревел, рванулся, слегка потащил за собой всех шестерых. Стражи бросили копья и тоже ухватились за цепи, удержали. В пасти плененного Владимир увидел острые, как у волка, зубы, черное небо.

— Это медвежий сын, — ответил один из мужиков, он держался за старшего, — нарекли — Медведко. Вчера всем селом ловили. Двоих этот зверь успел задрать… Силища в ем неимоверная!

Мужики и стражи в самом деле с великим трудом удерживали лесного человека. Взлохмаченные грязные волосы падали на лоб и плечи. Желтые космы торчали из-под мышек, весь низ живота был в густой рыжей шерсти. Но борода и щеки были голыми, видно еще не взматерел, не вышел из щенячьего возраста. Когда поводил налитыми свирепой мощью плечами, мужики с криками натягивали цепи.

Владимир сказал четко:

— Кто ты есть?

Медведко глухо взревывал, смотрел исподлобья налитыми кровью глазами. Вздохнул, показав звериную пасть, облизнулся, достав и приплюснутый нос длинным острым языком.

— Кто ты? — повторил Владимир. — Что тебе надобно? Скажи. Я, великий князь, смогу помочь тебе.

Старший мужик бесцеремонно влез в разговор:

— Да не разумеет он! Зверь, он и есть зверь. Лесной! Домашняя скотина и то людскую речь разумеет, а этому хоть кол на голове теши!

Владимир на лесного человека смотрел с содроганием. Тот опустился было на четвереньки, но мужики с готовностью натянули цепи. Медведко подбросило под горло, застыл на полусогнутых, страшный, и стало видно, как непривычно ему стоять на задних лапах, как хочется опуститься на все четыре, как страшно среди беснующихся зверей на задних запах, что визжат, кудахчут, стрекочут — такие непонятные и страшные, а под горло больно давит страшное, опасное…

— Кормили? — спросил Владимир.

— Только сырое мясо жреть! — ответил староста словоохотливо. — Да и то на четырех только. Ты, княже, взгляни на его ладони! Мозоль в три пальца. У него и пальцы почти не сгинаются. Это ж не наполовину медведь, а целиком, взаправдашний! Только что личина людская.

— Говорить может?

— Ни в какую, — мотнул головой староста. — Только реветь! Да и с кем бы говорил в лесу? Звериную речь разумеет, а человечью забыл… То исть, она ему и не была дадена за ненадобностью. Заместо ее получил зверячью. Это ж только в сказках Ивашко и людскую речь знает, и звериной владеет! А на самом деле: или — или.

— То-то и оно, — вздохнул Владимир.

Он чувствовал странную пустоту, словно его не просто обокрали, а даже из души вынули и растоптали что-то очень ценное. Медведко рванулся вперед, волоча чуть расслабившихся мужиков. Дружинники выставили копья. Медведко по-медвежьи ударил передними лапами. Двое копий разлетелись в щепы. До князя было рукой подать, но Медведко остановился сам, а тут опомнившиеся мужики налегли на цепи. Медведко повис, растянутый в стороны, не способный шевельнуться.