Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон (сборник)
Шрифт:
Прежде чем вовсе утратить себя, Итиро сделал то немногое, на что еще был способен, что мог и обязан был сделать.
Губы сомкнуты, а язык просунут меж зубами. Итиро с усилием сжал челюсти, резко двинув ими вправо-влево, уподобляя собственные зубы зубьям пилы, нижними передними резцами перекусывая, вспарывая и разрывая основание языка – как раз там, где над уздечкой скручена толстая подъязычная вена. Этот упругий кровеносный сосуд может в безвыходной ситуации даровать спасительную смерть. Если суметь, если заставить себя его прокусить.
Он сделал это с первого раза, превозмогая острую боль, не выпуская ее
На такую смерть требовалось время, и, чтобы умереть наверняка, следовало как можно дольше держать в неведении могущественного идзинского онмьёдзи.
Прятать хлещущую кровь можно было лишь одним способом.
Итиро глотнул. И еще. И снова. И опять.
После каждого глотка рот быстро наполнялся снова. Чтобы не поперхнуться, не подавиться собственной кровью и не выдать до срока свою хитрость, нужно было правильно дышать. Дышать ровно, размеренно, глубоко. И глотать – тоже спокойно, без спешки. Только тогда получится… Уйти. Достойно. Не предав, кого нельзя предавать, не выдав, чего нельзя выдавать. Не опозорив клан. И избавив его от гнева Совершенномудрого.
Что ж, Итиро готовили и к такому. Он пил свежую, горячую еще, кровь убитых животных. Пил, превозмогая отвращение и подавляя рвотные позывы. Постепенно заставляя себя пить больше, больше… еще больше. Он по своему опыту знал: желудок тренированного человека способен вместить в себя достаточно живительной влаги… Достаточно, чтобы умереть.
Горбатый колдун пока ничего не замечал. Видимо, не подозревал даже, что тот, у кого нет возможности пошевелиться, все-таки может покончить с собой. Или идзина попросту не интересовало состояние пленника. Да, пожалуй, что так. Сейчас онмьёдзи-иноземца занимало другое. О другом сейчас спрашивали-смотрели черные зрачки, заслонившие мир.
«Кто?!»
Проклятый идзинский колдун весь был в этом вопросе. Именно на нем он сосредоточил всю свою магическую силу. На прочее онмьёдзи не отвлекался.
С кровью уходили последние силы. И Итиро больше не противился чужой воле. Итиро позволял искать в себе ответы, чтобы бессмысленная борьба не отвлекала от поглощения самого себя.
Да, Итиро отвечал, потому что по-другому уже нельзя. Но отвечал лишь на те вопросы, которые ему задавали. О крови, которую он глотал, вопросов не было. И пока это можно было утаивать.
Итиро послушно вспоминал и покорно передавал свои воспоминания горбуну. Не словами, не образами, не мыслями даже. Иначе. С помощью особой магической связи, способной соединять одного человека с другим, даже против его воли.
Истекала информация. Вытекала кровь. И что иссякнет быстрее?
Итиро об этом не думал. Он вообще мало о чем мог сейчас думать.
Итиро просто вспоминал…
Теряя сознание, уплывая в багровом потоке, но, по-прежнему бездумно и машинально глотая собственную кровь, он вспоминал то, что от него требовал горбатый колдун. Вспоминал в мельчайших деталях, чтобы выиграть еще немного времени.
Он вспоминал о том, «кто»…
И о том, «как» – вспоминал тоже.
Они
24
Дзенин – глава клана ниндзя.
25
Ямабуси – «спящие в горах» – изолированная секта, члены которой имели тесные контакты с кланами ниндзя и активно практиковали магию.
Зев пещеры разделял их, подобно границе. Итиро стоял на свету, не смея без приглашения войти в чужое обиталище. Совершенномудрый предпочел оставаться в тени под выступающим каменным козырьком. Горного отшельника укрывало также расплывчатое марево, искажающее очертания. За слоящейся пеленой Итиро едва различал широкую белую накидку-судзукакэ и маленькую черную шапочку-токин, указывавшую, кто находится перед ним. Из подрагивающей воздушной дымки выступал лишь конец длинного посоха, лежавшего у ног Совершенномудрого. Итиро знал: посох ямабуси при необходимости может стать оружием пострашнее нагинаты [26] в умелых руках.
26
Нагината – японская алебарда.
Марево, подобное тому, что плотно обволакивало сейчас отшельника, порой возникает в знойный летний полдень над рисовыми полями. Однако на обрывистой площадке перед пещерой ямабуси и в самой пещере царила прохлада. А, следовательно, полумрак под скальным козырьком-навесом был возмущен магическими токами. Хозяин пещеры сознательно стремился скрыть свой облик. Хозяин не желал, чтобы его увидели и запомнили. Да и вообще, чем-то этот ямабуси неуловимо отличался от других «спящих в горах». Итиро ощущал это обостренным чутьем синоби. Вероятно, отличие крылось в силе. Нет – в Силе.
Итиро явственно чувствовал ее веяние.
Таким могуществом не обладали отшельники, с которыми встречался раньше и у которых, случалось, обучался Итиро. Это было могущество особого рода – пугающее, темное, внушающее подсознательный трепет. Определенно, сюген-до [27] , которым следовал хозяин пещеры, не был похож на Пути прочих ямабуси. Итиро почти не сомневался в том, что человеку (хотя человеку ли?), смотревшему на него из колышущегося воздушного марева, ведомы самые сокровенные тайны древней магии.
27
Путь обретения могущества.