Князь-волхв
Шрифт:
— Ты говорил, она жаждет мести, — напомнил Тимофей.
— Нет. — Угрим невесело усмехнулся. — Сдается мне, здесь дело не в одной только мести. Возможно, Арина и Михель заключили договор, который сейчас выгоден им обоим и который, следовательно, обезопасит их друг от друга надежнее любого магического щита. Но это значит… хм, значит, Арина уже и не пленница вовсе. Она — союзник Михеля. Вот в чем изначально была
— Союзник? — переспросил Тимофей. — Как можно быть союзником тому, кто вбивал в твои руки заговоренные гвозди?
— Можно, Тимофей, можно. Если это выгодно — то можно. А гвозди нетрудно вынуть. И раны на руках залечить тоже не составит особого труда. Главное, чтобы союз стоил больше пролитой крови. А этот союз, видимо, стоит многого.
— Арина и Михель решили поделить между собой две Кости? — предположил Тимофей. — Десницу и тулово Кощея?
— Вряд ли Михель соблазнился бы только этим. Скорее уж, они уговорились о переделе всего мира.
— Как это?
— Арина знает, где искать Черные Кости. У Михеля имеется несметная воинская сила, подчиняющаяся сейчас по большому счету лишь ему одному. А рать латинянского императора — это не то что моя дружина. С таким воинством можно пойти куда угодно и взять что угодно. Можно даже на равных потягаться с татарами.
Тимофею стало не по себе.
— Так ты думаешь, княже, эти двое будут действовать сообща?
Угрим тяжело вздохнул:
— Полагаю, уже действуют. В данный момент они нужны друг другу. А разбираться между собой Михель и Арина станут позже.
— Скверно, — пробормотал Тимофей. — До чего же все скверно, крысий потрох! Выходит, мы будем иметь дело не с одним чародеем, а с чародеем и чародейкой. И оба они не из слабых. И оба заодно. И оба против нас. И с такой ратью…
Угрим отвел глаза:
— Арина слишком долго и упорно скрывала от меня сведения о Черной Кости, почерпнутые из древних книг. Я и помыслить не мог, что она готова поделиться своей тайной с кем-либо другим.
Передовые всадники латинян замедляли ход, видимо, дивясь неприступным стенам, выросшим из земли выше еловых верхушек. Но авангард вражеского войска не останавливался. Бесчисленные отряды, словно невиданное пестрое половодье, выплеснувшее из лесных чащоб, уже растекались по сожженным предместьям.
Конные, конные, конные… Тяжелая рыцарская кавалерия,
Ага, а вот за всадниками показались и пешцы. Пехота шла плотными колоннами, не ломая походного строя и не смешивая ряды. За пешцами — снова конные. И опять пешие. А вон и первые обозные хвосты ползут по уже протоптанным тропам. И вновь — кавалерия, пехота, пехота, кавалерия…
На противоположном берегу Ищерки, в тылу Острожца, тоже появился рассыпанный строй конных и пеших стрелков с самострелами и большими луками. Понятно… Эти атаковать не будут, эти просто отсекают Острожец от водного пути. Главные же силы латинян, словно наткнувшись на незримую запруду, сгрудились сплошной шевелящейся стеной напротив городских ворот, воротами уже не являющихся. Живая стена росла вширь, крепчала, вбирала в себя все новые и новые отряды и группки, напитывалась силой.
Гулко, раскатисто затрубили боевые рога. Ряды латинян зашевелились, задвигались, подались назад. Отступили. Ненамного, но все же…
— Осада? — Тимофей с надеждой повернулся к Угриму. — Измором брать решили?
Угрим покачал головой:
— Вряд ли. Михелю и Арине нужно Кощеево тулово, и побыстрее. Думаю, латиняне будут готовиться к штурму. Как приготовятся — пойдут на приступ.
— И татар не видать! — посетовал Тимофей. — Ни слуху ни духу!
Угрим дернул щекой, засопел:
— Михелю сейчас помогает Арина. У татар такой помощницы нет. Так что степняки запоздают. Боюсь, первую атаку нам придется отбивать самим.
Ну что ж, придется так придется.
Тимофей молча отстегнул от пояса шелом с уже вложенным внутрь войлочным подшлемником. Надел на голову, опустил забрало-полумаску. Все шло хуже некуда, и уповать оставалось лишь на неприступность новых стен Острожца. Хотя теперь, когда под крепостью стоит несметное воинство с сильным чародеем во главе и с не менее опасной чародейкой в союзниках, стены эти уже не казались столь неприступными, как прежде.
— Скликать ратников наверх, княже? — спросил Тимофей.
— Пусть поднимаются, — глухо ответил Угрим.