Князь Ядыгар
Шрифт:
И я сказал чистую правду... Действительно, ночью мы договорились о том, что Казанское ханство вольется в состав своего западного соседа. За это мне было обещано много такого, что точно заткнет здесь рты всем сомневающимся. Царь жаловал титулы, земли и содержание от казны тем моим людям на кого я укажу; дозволял казанским купцам торговать во всем Российском государстве за малую пошлину (за двадцатую часть от товара). Со скрипом Иван Васильевич соглашался и с мусульманским вероисповеданием казанцев. С нашей же стороны, Казань порывала все отношения с врагами Российского государства; выплачивала довольно приличную сумму отступных; обязалась по первому царскому требованию выставлять двадцать тысяч конных доспешных воинов
– Многим бекам это не понравиться, – угрюмо проговорил он, тяжело опускаясь рядом со мной. – Здесь почти все кормятся с торговли пленниками, господин. Казань веками богатела из-за этого. Многие роды каждый год сотнями отправляют молодых красивых девок на юг, получая за это тысячи и тысячи золотых дирхемов. Да твой благословенный родитель, да будет к нему милостив Аллах, не решался спорить с беками, – Иса понизил голос до шепота, настороженно всматриваясь в прохаживающихся вдоль стены стражников. – Они тебе этого не простят, господин. Старые стены Казани помнят не одного правителя, которого тихо удавили его же слуги. Теперь остерегайся всех.
«Вот тебе и Денис Освободитель, Спаситель Казани и Открыватель порталов! Да, меня, походу, прирежут, едва новость разойдется. Какая уж там картина? Я «Ой» сказать не успею! Тут и охрана не поможет...». Тут, прерывая мои мысли, Иса с корточек опускается на колени и глубоко кланяется, лбом касаясь камней.
– Господин, своей храбростью и человеколюбием ты далеко превзошел своего отца. Ты, как и призывал пророк Мухаммад, да будет к нему милостив Великий Аллах, призываешь освобождать пленников, – хриплым голосом говорил он. – Я был рожден рабом и хорошо помню хлесткий звук бича... Я помню, как меня забирали у матери, как она кричала, корчась на камнях... Господин, мой меч уже давно ваш, но сейчас я отдаю вам мою душу.
Незавидное детство было у Исы, рожденного от рабыни. Уже в четыре года Ису и его пятилетнюю сестру купил владелец одного из веселых домов Казани, рассчитывая выручить за особый товар в десять раз больше. Долгими днями и неделями его с сестрой обучали угождать своему новому хозяину. В одну из ночей, Иса, не выдержав издевательств, зарезал хозяина и сбежал, укрывшись в трущобах. После очередной облавы его купили на ханскую кухню, откуда после долгих мытарств попал и в слуги самому хану.
– Господин, скоро беки узнают, что ты договорился с русским царем и придут за твоей головой, – Иса нервно повел головой, словно ощущая чей-то клинок и шеи. – Нужно бежать. До рассвета еще есть время. Я знаю этих собак. Сначала они перегрызутся за ханское место, а потом захотят крови.
Что говорить, идея сбежать, пока это возможно, мне пришлась очень даже по душе. Без всякого балласта в виде ханского места и связанных с ним дерьма я смог бы гораздо быстрее приступить к поиску картины. «В ханской сокровищнице много золотишка. Если взять немного и рвануть за стену прямо сейчас, то там буду в шоколаде. Осяду в каком-нибудь городке или поселке, прикуплю домик или усадебку и буду потихоньку искать то, что мне надо». Правда, эта идиллическая картина испарилась, едва я только чуть успокоился и смог более или менее спокойно все обдумать. «Ха-ха-ха! Какой же бред в голову лезет! Черный как джигит с Кавказа с мешком золота в Москве или Твери?! Меня же прирежут в первой же подворотне или стража повяжет, а потом тоже прирежет. Тут тебе не XXI век, где с мешком баксов можно устроиться практически на любом месте планеты. Хотя и у нас тоже
– Господин, решайся, – все не унимался Иса, тормоша висевший на поясе кинжал.
– Хорошо, – я тоже вскочил с каменного пола на ноги. – Значит, переворот будет. Ну, заговор?! – здоровяк кивнул бритой головой. – Тогда я им устрою небольшой майдан. Сколько у меня верных людей?
Иса тут же выпал на несколько секунд из реальности, беззвучно шевеля губами. Уловив его выражение лица, я понял, что рассчитывать могу на небольшую горстку людей в случае реального столкновения с настоящими хозяевами Казани. Оказалось, я был несколько пессимистичен.
– Две полные тысячи ханской стражи пойдут за тобой, – наконец, заговорил телохранитель. – Ты им платишь столько, что ни какие беки не смогут перекупить. Еще десяток молодцов, что готовил я. На городское ополчение надежды нет. Они лучше пересидят в стороне, а потом присоединяться к победителю. Беки же смогут собрать почти десять тысяч воинов. Они сомнут нас, господин.
«Не ссы! Как там у Высоцкого? Нас двое – расклад перед боем не наш, но мы будем играть! Да, именно так, мы будем играть! Только не играть, а сражаться. Ну, майдан, не подведи!».
– Собирай всех к дворцу. Перекройте все ходы и выходы, окна, щели, норы. Чтобы не одна мышь не проскочила, – бритая башка телохранителя кивала не переставая, видно он сильно впечатлился моим решительным видом и поверил в меня. – И оставь мне свой десяток, я в темницу наведаюсь, а потом до пленников и рабов прогуляюсь. Думаю, мне им есть что предложить...
Через несколько минут, я с тревогой взглянул на остатки черноты на небе и готовящееся вставать солнце и нырнул в темноту ханского подземелья, в котором я надеялся найти своих самых горячих сторонников.
– О, Великий, – уже на ступеньках из какой–то щели вынырнул низенький лысый человек в меховой безрукавке и, бухнув на колени, начал сипеть пропадающим голосом. – Уже пришло время избавляться от пленников? Я все подготовил, все подготовил. Мои люди разломают кирками перемычку и вода затопит все камеры.
Похоже, в темнице готовился свой план на случай взятия крепости. Задумывалось все просто и эффективно. Подземные казематы, тянувшиеся на метры и метры в глубину и ширину под крепостью, лежали гораздо ниже поверхности протекавшей всего лишь в полсотни метров реки. Небольшой ее рукав уже давно, еще при дедушке прошлого хана, был отведен в крепость и сверху заложен каменными плитами. Именно этот отвод и планировалось использовать для затопления подземных галерей со всеми пленниками, когда наступит час «Х». «Ах ты, лысая морда, решил все концы в воду спрятать и моих будущих бойцов утопить?! Сморчок!».
– Мы ждем лишь вашего указания, Великий. Денно и нощно мои люди дежурят у перемычки наготове, – продолжала лепетать местная шишка, показывая нам дорогу и то и дело переходя с шага на бег. – Мы почти пришли. Вот. Тут мы держим самых яростных. Эти урусуты ничего не страшатся: ни железа, ни плетей. Их, мой хан, уже давно надо было, казнить.
Мы еще не подошли к нужному повороту, а нас уже накрыла вонь от сотен и сотен немытых, гниющих опустившихся тел, некоторые из которых уже давно потеряли свой рассудок. Большинство же, судя по блеску в глазах, было в сознании, но также, как и их безумные собратья, было явно не прочь выпустить нам кишки. Здесь было под две или три сотни сидельцев в одеждах, разной степени потрепанности. Одни были в еще довольно крепких кафтанах, другие в расползавшихся холщовых рубахах и портах, третьи в каком-то рубищах, больше достойных нищего на паперти.