Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник)
Шрифт:
Зверев закрутил головой, нашел взглядом Пахома, но высказать свое мнение по поводу наряда не смог: галоп – не лучший аллюр для разговоров.
Охотники перемахнули холм, и впереди показалась деревенька из шести широко раскиданных дворов: от дома до дома метров триста, не меньше. Василий Ярославович перешел на рысь, и через пару минут всадники въехали в деревню. Тем не менее, их уже заметили – от домов к центру деревни побежали мужики, укутанные в платки женщины.
– Здорово, Ерема! – натянув поводья, громко крикнул боярин. – Жалишься, сказывают. Отговорку ищешь оброк скостить, защитника и благодетеля своего голодом уморить же лаешь?
– Помилуй,
Говорили все это люди на разные голоса, но довольно слаженно, без разнобоя. За разговорами появилась девица с ковшом, закутанная в платок так, что снаружи был виден только острый нос и голубые глаза, окаймленные длинными черными ресницами:
– Вот, батюшка, испей горячего с дороги.
Василий Ярославович принял подношение, решительно выпил, передернул плечами, вернул корец:
– Благодарствую, красавица! А вы, грешные, чем жалиться, сказывайте, откуда серые в деревню приходят?
– От Щекатина леса, боярин. Туда следы уходят.
– Стая большая?
– По следу судить, зверей пять, не менее.
Пока Василий Ярославович выяснял подробности, Андрей повернул коня к Пахому:
– Почто ты меня так вырядил, дядька? Все люди как люди, а я – как скоморох!
– Дело молодое, барчук. Тебе по летам красоваться, девкам глаза застить да души бередить. Это мы токмо за зверем диким охотимся. Ты же удаль свою кажешь.
– Тогда скажи, чего мужики здешние деревню не огородят? Мало ли чего?
– Городи не городи, а от ворога тут не уберечься. Тут они, коли беда случается, зараз в леса, в схроны уходят. Там прячутся, покуда чужаки восвояси не уберутся, а опосля в дома возвращаются. Али новые рубят, коли родные сожжены. Зверь же к жилью редко ходит. Вот и не боялись ранее.
Андрей почувствовал на себе пристальный взгляд, но стоило ему вскинуть голову – девица отвернулась и побежала назад к дому, размахивая ковшом.
– Стало быть, в чаще Щекатиной логово устроили? – подвел итог боярин. – Ладно, глянем в чащу – что там за волкодлаки поселились. Пошли!
Чуть не расталкивая смердов грудью коня, Василий Ярославович выехал из селения, перешел на рысь и помчался через поле, начинающееся за огородами.
– Глянь, Вторуша! Вот и следы пошли. Вроде свежие.
Андрея обогнал один из холопов, громко подтвердил:
– Свежие, края не осыпались еще. Не иначе, ночные. Часа три назад серые прошли. Не спешили.
– Коли так, то и нагоним… – решил боярин, снова переходя на галоп.
Скача по следу, всадники повернули в небольшой кленовый лесок, пробились через орешник. За кустами на утоптанной поляне все было заляпано кровью, валялись кости и ошметки шкуры.
– Косулю задрали, – с ходу определил холоп. – Мыслю, час они тут потеряли, не менее.
– Стало быть, недалеко где-то, – кивнул Василий Ярославович. – Веди, не томи!
– Здесь они игралися… Сытые звери, не опасались ничего. Здесь скакали, не уходили. Четыре. Четыре волка, боярин, не пять. Один пошел, остальные погнались… Волчица, что ли? Ага, туда пошли, к
Охотники шагом обогнули густой орешник, под которым проскочила волчья стая. Вторуша спешился, пригнулся над несколькими темными катышками, утонувшими в снегу:
– Горячие еще, боярин! Здесь они где-то!
Словно в ответ метрах в ста дрогнули, роняя снег, ветки низкого куста, и через разделяющую клены и дубовый лес вдалеке низину стремглав помчались сероватые тени. Лошади громко заржали, затопали на месте.
– Заводного давай! – крикнул Пахом. Не дождавшись, он рванул повод у Андрея из рук, дохнул в ухо: – Чего стоишь?! – И хлестнул серого по крупу.
Конь сорвался с места, несколько раз скакнул, разгоняясь во весь опор. Зверев лишь чуть-чуть поправил поводом направление – и скакун помчался вслед уходящим зверям. Волки стлались над самым настом: серые с проседью спины, белые «чулки» на лапах, возбужденно приоткрытые пасти, – но конь оказался быстрее и каждую минуту сокращал расстояние на пару саженей. Андрей, поначалу против желания, входил в азарт. Догонит – не догонит, догонит – не догонит. До дубравы оставалось с полкилометра, и звери вполне могли уйти, скрыться в густом кустарнике, спрятаться в норах или оврагах. В лесу скачку не устроишь – на валежнике, на выпирающих корнях, на невидимых под снегом ямах запросто ноги коням переломать можно.
– Давай, давай! – подгоняя серого, пнул он пятками лошадиное брюхо. – Давай!
Человек по натуре своей – хищник, и вид убегающей добычи окончательно подавил в голове паренька человека разумного. Инстинкт охотника взял верх, и Зверев уже не думал о том, что каждое живое существо имеет право на жизнь. Он думал о том, что брать нужно не просто волка, а самого крупного, матерого, шедшего вторым.
– Давай, родной, давай! – Он привстал на стременах, пригнувшись к гриве. – Ближе!
До дубравы оставалась всего сотня метров – но серый уже наступал волкам на пятки. Самый задний, коротко оглянувшись, шарахнулся от коня в сторону – и остался жив. Андрей нагнал второго. Тот тоже оглянулся, но вместо того, чтобы спасаться, попытался цапнуть коня за ноги, кинулся под брюхо. Зверев, пригибаясь, сколько можно, взмахнул рукой – грузик кистеня выскользнул из рукава и четко впечатался хищнику между глаз. Волк полетел кубарем, а паренек еще раз пнул пятками брюхо:
– Гони!
Матерый чуть повернул голову, оскалился, попытался увеличить скорость, но до леса все равно никак не поспевал. Внезапно он подпрыгнул и, перевернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, оказался к преследователю мордой. Тут же взметнулся в прыжке. Андрей понял, что раскрытая пасть вот-вот схлопнется на горле коня, и рванулся из седла навстречу. Они со зверем столкнулись в воздухе – он угодил волку плечом в грудь, сграбастал пальцами густую шерсть на боках и, падая, обеими руками рванул ее вбок, как метатель молота рвет рукоять своего снаряда. В тот же миг он грохнулся на спину, но и матерый, отлетев в сторону, заскользил на боку по насту, взмахивая лапами. Наконец изогнулся, вскочил. К этому мгновению паренек тоже был на ногах. Глаза врагов встретились – и волк прыгнул снова, метясь уже в его, Андрея, горло. Зверев, чуть приседая, отклонился вправо и назад, взмахнул кистенем. Секунда – и когда морда матерого оказалась на уровне его уха, грузик стремительно ударил между ушами. Послышался тихий «чмок», и глаза зверя погасли. На землю упало уже мертвое тело.