Княжич Юра
Шрифт:
Я повернулся к тому, которого первым подрубил своим «лоу».
— Долгорукий? — изумлённо опознал-таки меня он. — Ты чего? У нас же ровно всё с тобой было? — попытался вскочить с пола он, но не смог, так как, не сообразив, опёрся на пострадавшую ногу, а она взяла и подвела, не послушалась. Такое бывает, когда хорошенечко отсушишь ударом мышцу, или связку какую — конечность становится буквально ватной и сама по себе гнётся и складывается, не спрашивая на то разрешения у посылающей ей управляющие импульсы головы.
Я промолчал, хмуро разглядывая
В раздражении я приподнял одну свою ногу в намерении спустить это самое напряжение на противника. То есть, пнуть его, как следует, куда придётся. Может быть, даже, как вариант, в голову — рубануть, да ретироваться отсюда. Пусть их кто-то другой в чувство приводит…
— Стой! Стой! Погоди, — поспешно поднял, защищаясь руки пАдонок, через «а», так как, в данном случае, от слова «падать». — Ты чего? Ты из-за «дэшки» что ли? Мы не знали, что она твоя, извини…
Я поморщился, но ногу опустил — шанс вырубить быстро упущен. Он ведь поднял руки, приготовился к удару — всяко успеет подбородок спрятать или отклонить. Это теперь его только забивать-затаптывать: долго, шумно, колготно, грязно и без гарантии. Ещё, чего доброго, умудрится ухватить, самого уронит, в борьбу переведёт… ну, по крайней мере, я сам бы в такой ситуации именно так и сделал. Нога, для боеспособности, большая потеря, но не фатальная, особенно в борьбе. Там и на одних руках можно много дел натворить.
Я снова поморщился. Даже хотел было сплюнуть, но передумал — плевать на пол не красиво и не культурно, пусть и выглядит пафосно. Поэтому поднял руку, посмотрел на покрасневшие отбитые костяшки — вроде бы кожа содрана не была, хороший удар получился, чистый, развернулся и пошёл вон из этого туалета. Молча и не оборачиваясь. А что ещё в такой ситуации делать?
* * *
Если кто-то думал, что на этом ситуация разрешилась и закончилась, то этот кто-то слишком наивен. Прям, как я.
Да — я очень надеялся на такой вариант развития событий. Не верил, но надеялся. Надежда не оправдалась. Надежда, вообще — сука. Она оправдываться не любит, выжимает последние силы и, все равно, не сбывается. Выгнать бы её из собственной головы и действовать эффективно, но нет — её ж хрен выгонишь. Редкостная гадость — не зря она на самом дне ящика Пандоры пряталась…
После окончания шестого урока, в наш класс заявилась делегация из класса «Б». Вместе с одним из давешних несостоявшихся насильников. Да ещё и классный наш, как назло, успел куда-то срулить по своим делам. Да и иных представителей администрации поблизости не наблюдалось.
Во главе
Парня этого я знал. Тот самый Никита Галицкий, о котором ранее упоминала в памятном разговоре Алина.
Накануне вечером, я по этому пареньку, в числе других, тоже кое-каки справки во Всесети навёл. Не очень много нарыл, буквально, пару строк всего, но кое-какое поверхностное представление о том, с кем имею дело, получил.
Никита — старший сын Главы старого купеческого рода, одного из сооснователей федеральной торговой сети «Магнит» (да-да, такая интересная организация и в этом мире имелась). Не сказать, что это круче Волжско-Камского коммерческого банка, но величины вполне сравнимые. Совсем не простой парень.
— Здравствуйте, — с мягкой, но холодноватой улыбкой на лице, буквально списанной с персонажей тех самых аниме, поприветствовал сразу всех присутствующих он. — Алина, Лариса, — отдельно выделил двух лидеров нашего класса лёгкими вежливыми кивками он.
— Здравствуй, Ник, — кивнула Лариса, а Алина подошла и с улыбкой подала руку, которую Никита галантно принял и поцеловал. Правда, без какого-либо даже малейшего намёка на подобострастие или принижение своего собственного статуса.
— Какими судьбами к нам? Поболтать или по делу? — решила взять на себя инициативу именно Алина. Соображать она умела всё ж слегка побыстрее, чем Лариса.
Я ж, совершенно точно знал уже причину их прихода. От того, решил подготовиться — вещи собрать в портфель, чтобы после не отвлекаться. Много времени на это не ушло — эти трое ещё толком раскланяться-расшаркаться друг перед другом не успели, как я закончил. А, закончив, снял пиджак и принялся закатывать рукава на рубашке до локтей и выше — не хотелось одежду портить.
Мои достаточно демонстративные (скорее, просто несильно скрываемые) действия заметил хромой несостоявшийся насильник, тот, которому я по бедру своим «лоу» пробил. Заметил и заметно занервничал. Кстати, странно, что второго в их компании было не видно.
— Желал бы, конечно, только поболтать, — продолжая играть в галантность, витиевато заворачивал Галицкий. — Со столь приятными собеседницами всегда приятно это делать, но всё ж, повод для нашего прихода другой.
— Какой же? — преувеличенно изумилась и заинтересовалась Алина. И, по этой преувеличенности, было понятно, что что-то она уже знает… или специально делает именно такой вид: изображает плохую актёрскую игру, чтобы окружающие так подумали.
— Нужно уладить одно небольшое недоразумение, случившееся сегодня.