Княжий суд
Шрифт:
— Думаю, ты лучше меня представляешь их ценность. И бумаги те задевают честь многих боярских фамилий. Ты хоть и высокий пост при дворе занимаешь, но представь — сможешь ли ты противостоять сразу многим знатным родам? Гнездо осиное разворошить хочешь?
— Молчи! — посуровел-нахмурился князь.
Я видел, что Телепнев раздумывал. И даже предполагал, о чем именно он думает. Убить меня — здесь и сейчас — и получить ворох неприятностей, или отпустить?
— Ты блефуешь! Нет у тебя никаких бумаг, —
Я напряг память. Кое-что — самые первые фразы из бумаг, что в сундуке хранились, я прочитал, прежде чем все поджечь. И потому я почти дословно передал Телепневу первые предложения из нескольких писем.
Видно, их помнил и Иван. Он скрипнул зубами, нервно заходил. Была у него такая привычка — по кабинету ходить.
— Афанасий! Привяжите его к дереву, и уезжаем: не хочу грех на душу брать, сам сдохнет.
Меня примотали веревкой к березе.
Телепнев с ватажкой вскочил на лошадей, до этого укрытых в лесу, и они поскакали по дороге на Коломну.
Господи, я же был на волосок от гибели!
Путы — что веревка вокруг тела, что кожаный ремешок на запястьях — не представляли для меня препятствия, и освободился я от них мгновенно. Вышел на дорогу, подобрал свой пояс и оружие. Опоясался, вложил саблю в ножны, заткнул пистолеты за пояс. Ничего не забрали ратники Телепнева. И в самом деле — зачем? А вдруг потом кто мою саблю узнает? Улика! Ничего не скажешь — умно, дальновидно…
Я свистом подозвал к себе лошадь, вскочил в седло и галопом поскакал в Охлопково. Ярость, злость на свою беспечность, желание отомстить — все смешалось и клокотало в моей груди.
— Тревога! — заорал я, едва въехав в острог. Забегали ратники, ко мне подскочили Федор, Макар и Глеб.
— Татары? — выдохнули они.
— Нет, тати напали на меня на дороге — и недалеко. Дружинников из охраны стрелами посекли. Глеб, остаешься здесь, и с тобой — десяток из макаровских. Вы же оба, с остальными людьми — за мной!
— Много ли нападавших было, и куда они направились? — спокойно спросил Макар.
— Нападавших с десяток было — конны и оружны: одеты оборванцами, но то — лжа! Воины они. Поехали по дороге на Коломну, но полагаю — оттуда сразу в Москву направятся.
— Тогда зачем нам к Коломне скакать? У них — фора во времени. Есть дорога короче — кругаля срежем и верст двадцать выгадаем. Аккурат на московский тракт выедем.
— Тогда не медлим. Веди, Макар, коли дорогу знаешь!
Макар скакал впереди, за ним — я, и затем уж — вся дружина.
Часа через три скачки мы выехали на московскую дорогу. Дальше уже двигались рысью. Я приглядывал место для засады.
О! Вот здесь — как специально сделано. Мост деревянный в пятнадцати шагах, потом — открытое поле в двести аршин, и дальше дорога в лес ныряет.
—
— Боярин! Чем пилить-то — пил нету!
— Саблями рубите, зубами грызите — чем хотите,… но чтобы сделали!
Озадаченный Федор вернулся к мосту. Уж не знаю, чем они бревна рубили — ножами ли резали, саблями рубили, но только через полчаса, показавшиеся мне вечностью, Федор со своим десятком вернулся.
— Готово, княже!
— Молодец! Оставь под мостом людей, пусть сидят тихо, как мыши. И как стрельбу нашу услышат, так пусть бревна и рушат. Надо мерзавцам путь назад отрезать.
— Слушаюсь, княже!
Федоровские отвели лошадей в лес и пешком вернулись к мосту. Через несколько минут они уже спустились под мост. Теперь ничего не насторожило бы даже внимательного наблюдателя. Нам оставалось только ждать.
Вначале я молил Бога, чтобы Телепнев с ратниками не появился раньше, теперь горел желанием увидеть их скорее.
Солнце катилось к закату. Движение телег и всадников становилось реже, никто не хотел быть застигнутым на дороге темнотой. Я начал беспокоиться. Неужели Телепнев заночует в Коломне? Или рискнет все же добраться хотя бы до Воскресенска?
Часа через три ожидания, когда я уже было решил, что сегодня Телепнев со своими людьми не появится, вдали показались всадники. Он или не он? Я впился взглядом в верховых. Ближе, ближе — да, они!
— Приготовиться! — вполголоса скомандовал я.
Когда вся группа проехала мост и до них оставалось не больше полусотни метров, я скомандовал: «Огонь!»
Ударил пищальный залп. Все затянуло пороховым дымом.
Не в силах усидеть в лесу, ничего не видя за клубами дыма, я выбежал из-за деревьев и чуть не завыл от досады. Двое всадников уходили в сторону — между лесом и рекой. А наши лошади — далеко в лесу, чтобы не заржали в ненужный момент.
Мост обрушился одним концом пролета, и из-за высокого берега выглядывал Федор со своими людьми, державшими пищали на изготовку.
— Макар, осмотреть противника!
Держа наготове пищали и сабли, ратники двинулись к лежащим людям и лошадям. Живых не осталось, только добили двух лошадей, чтобы не мучились.
Я внимательно осмотрел лица убитых. Князя среди них не было. Ушел, собака! Вот ведь — везет ему! И еще неизвестно, что он будет делать сейчас — к государю направится? Так нас он не видел — никого. По его представлениям, я еще должен быть в лесу, привязанным к березе.
— Уходим. И держите язык за зубами.