Княжна. Тихоня. Прачка
Шрифт:
Девочка неохотно показала мне заголовок: «Записки леди Мадьяр». Гадость редкостная, которую и взрослым-то в руки брать не следует.
— Где ты это взяла?
— У подружки.
— Отдай обратно. Почитай лучше «Тайну лорда Строббели» или «Замок с призраками». Или хотя бы «Приключения Аглаи и Маноны». Тебе понравится.
— А там про любовь есть?
Я вздохнула.
— Есть. Хорошие добрые книги. А про любовь… «Рыцарь и пастушка» еще есть.
— А откуда вы знаете? Вы же вдова. Из черных горожан. Говорили, что и читать не умеете.
—
Нехотя Катерина отдала мне книжку. Я бросила ее на подоконник.
Какая ей любовь, ничего хорошего в той любви нет. Лучше пусть о чести девичьей думает. А без мужа, кстати, жизнь спокойнее и тише.
— Завтра у тебя выходной, помнишь?
— Да. Мы с матушкой на ярмарку осеннюю пойдем. А вы?
— И я пойду, пожалуй. Детям обувь нужна, а мне теплый плащ. Ночью ветер холодный.
— Тогда увидимся завтра, — весело пискнула Катарина и ускакала прочь.
Я опустилась на тюфяк, обхватив руками колени. Устала. Нет, магия дается мне довольно просто. Я не делала ничего такого, что перегрузило бы резерв. Но эта постоянная гонка… Должна бы уже привыкнуть, но почему-то с каждым днем становилось все сложнее.
Во-первых, я не рассчитала, что дети быстро растут. Если ботинки, штанишки и рубашки Марэка можно было надеть на Амалу, то мальчишке срочно нужны были новые вещи. Да и девочке хочется купить платье. Пусть не новое — но подходящее по размеру.
Во-вторых, Катарина меня очень выручает, но вечно пользоваться ее помощью не выйдет, она тоже устает и порой не слишком внимательна. Не так давно Амала ссадила коленку, а Марэк порвал почти новые штаны. И это я им в парк на пруд строго запретила ходить. Знаю я этих малышей — только отвернешься, а они уже ныряют. Сама такой была.
В-третьих, госпожа Шанская обещала рассказать обо мне подругам. Я славно потрудилась на прошлой неделе в ее доме, почистив все стены и потолки — и потом целый день не могла даже пошевелиться от отката. Сама виновата, польстилась на быстрые деньги. Покупка своего дома, конечно, стала немного ближе, да и в «Петухе» отнеслись к моему прогулу с пониманием, но больше на такую масштабную уборку я не соглашусь. Мало, что сил много ушло, так теперь еще и дознавателей бояться буду. Оштрафуют меня — и моя цель отодвинется еще на пару месяцев.
А ведь если все получится, то из «Петуха» придется увольняться. И прощайте тогда бесплатные обеды! Зато с детьми больше времени проведу.
Тяжело вздохнув, я принялась раздеваться. Нужно еще умыться холодной водой, почистить зубы, переплести волосы. Матушка пришла бы в ужас, меня увидев. Я совсем перестала за собой ухаживать. Ни кремов у меня нет, ни притираний, ни даже цветочной мыльной воды. Я уж молчу про артефакты. Только брусок серого и вонючего мыла и старая мягкая тряпка вместо белоснежного пушистого полотенца.
Ничего, я справлюсь. Меня учили
Уснула я сразу, как только голова коснулась подушки. И проснулась лишь от того, что Амала облизывала мои волосы, а Марэк сосредоточенно пытался разжечь горелку. Умные детки и, видимо, голодные. Хорошо еще, что сын не слишком умеет пользоваться магией. Он природник, может ненароком и огонь зажечь.
Пришлось подниматься, переодевать всех, варить постылую кашу. Молоко закончилось, сама я позавтракала вчерашним супом. Вполне съедобно, особенно если не ужинать.
— Сегодня мы идем на ярмарку, — с фальшивой радостью объявила я. — Покупать вам ботинки.
Марэк что-то булькнул. Он разговаривал очень плохо — после некоторых событий, произошедших в его короткой жизни. Амала и вовсе могла сказать лишь несколько слов — мама, Мак — то есть Марэк, Кати… Иногда еще «киса» — малышка обожала животных. По лицам детей я поняла, что они понятия не имеют, что такое ярмарка. Но гулять пойдут с удовольствием, разумеется. Недалеко и ненадолго.
Привычное серое платье, белая косынка, широкий кожаный ремень с прикрепленным на нем кошелем, в котором сиротливо бряцают несколько медяков и две серебряные монеты. Высокие ботинки на шнуровке, прочные и легкие — память о прошлой жизни на Севере. Ни украшений, ни артефактов, ни даже кружевного воротничка, все это будет потом. Сейчас каждая монетка дорога.
— Дети, пора идти, — я с сожалением посмотрела на штопанные штаны сына и дочь в явных обносках. Жаль, шить умею плохо. Училась когда-то… Но ни иголок, ни нитей у меня нет, да и когда? Ночью спать хочется, и без того платье болтается на мне как на пугале огородном, а ведь когда-то сидело ладно, в размер. Сейчас только ремень и спасает.
Шутка ли — ежедневная работа с магией!
Взяв на руки дочь, я толкнула дверь бедром и вывалилась на лестницу.
— Марэк, держи меня за юбку. Вот так, осторожно, смотри под ноги!
Спустились хоть и не быстро, но зато без происшествий. Вышли на улицу. По уму следовало бы взять извозчика — с маленькими детьми дорога была не самой близкой. Но я пожалела денег, за что себя начала ругать уже через пару кварталов, когда Амала заныла и попросилась на ручки. Марэк упрямо топал рядом со мной. Наверное, он тоже устал, но он же маленький мужчина!
К рыночной площади мы подошли красные, злые и потные. У меня ломило спину, я тяжело дышала. Амала вертелась и выскальзывала из рук.
— Мама, яблоко! — потребовал громко Марэк, ткнув пальцем в сторону фруктового прилавка.
Я закатила глаза. На яблоки денег у меня не было. Ну, разве что одно мне продадут. Два — Амала тоже захочет, хотя и есть не будет. Обреченно коснувшись пустого кошеля, я опустила дочь на землю и крепко взяла ее за руку. Терпеть не могу все эти торги, но детям нужна новая обувь.
Глава 4
О торговле
— Почем яблоки, любезный? — спросила я бородатого торговца.