Княжна
Шрифт:
— Зачем? Весь род Радогоста должен сгинуть. — Ответила Мстислава. — Ему больше не место на этой земле. Зачем мне спасать его выбл…ка?
— Я прошу тебя, она совсем ещё кроха.
— Мстиша. — Сказал я, глядя на молодую княгиню радимичей. — Возьми ребёнка. — Потом перевёл взгляд на жену. Мстислава смотрела на меня непонимающе. — Возьми, душа моя. Так нужно.
— Хорошо, муж мой. Вторуша, возьми ребёнка.
К княгине радимичей подбежал мой оруженосец. За его спиной висела винтовка. Она взял сверток с ребёнком и отошёл.
— Ты Ярослав! —
— Я. И я пришёл к тебе требовать плату. И за моего тестя и за мою жену, которую вы гнали как дикого зверя. И за город, который стал моим. Златоград. И я возьму эту плату. Радогост, здесь уже всё моё. Ты прошлое, я настоящее и будущее.
— Брат! — Крикнул Сигурт. — Ты закончил с этой сучкой?
— Закончил. Ты знаешь, что делать. Где его дети? Старшие?
— Двух сыновей уже убили. С дочерьми веселяться хирдманы и твои кмети. Эта моя!
— Твоя. Но ты знаешь что делать?
— Знаю. К утру она не выживет. Мы же ведь до утра?
— Мы здесь на пару-тройку дней! Так что расслабляйся.
Викинг засмеялся. Толкнул женщину в спину.
— Руками упёрлась. Живо.
Княгиня уперлась руками в снег. Раздался треск её платья и остатки повисли на ней, обнажая спину, ягодицы.
— Посмотрим какая кобылка у конунга радимичей. — Засмеялся викинг. Дружинники из нашей охраны, засмеялись. Стали выкрикивать сальные шутки, советовать и комментировать происходящее. Женщина закричала от боли. Радогост заплакал лежа на земле и уткнулся в снег. Один из воинов подбежал к нему и, схватив за волосы, поднял его голову.
— Смотри князь. Ты должен смотреть. — Это был Храбр. — Не закрывай глаза. Иначе я тебе веки вырежу. Тварь.
Всё правильно. При осаде Златограда у него убили подло в спину двух сыновей. Совсем ещё юнаков. Он горел жаждой мщения.
— Мстиша, пошли в терем.
— Да, ладо мой. — Она смотрела как насилуют молодую княжну. Потом отвернулась и спрыгнула с кобылки.
Вперёд нас ломанулись с пяток дружинников проверяя нет ли кого с оружием. Мы зашли в терем, в большую палату. Там стоял на возвышении трон. Вернее высокое княжье седалище. А по сути, стул с высокой спинкой. Но красиво инструктированный.
— Княже! — тоскливым голосом обратился ко мне Вторуша. — Что мне делать. Она орёт! — Ребёнок плакал.
— Позови Бояна. — Сказал я одному из дружинников. Когда появился боярин велел ему. — Боян, пусть кто-нибудь из кметей найдёт кормилицу. Для княжны.
— Хорошо.
— И ещё. Где наша с княгиней опочивальня? Я понимаю, что пьянка идёт полным коромыслом, но, город полностью зачищен?
— Да. Последнее сопротивление подавили только что. Уйти удалось не многим.
— Выставь охрану. Ещё не хватало, что бы нас взяли тёпленькими. Сам понимаешь. Сейчас радимичи очухаются и попытаются на нас напасть.
— Не нападут. Основная дружина полегла здесь. Кстати княже. Самые лучшие убиты были из пушек картечью. Остальных добили нурманы и мы. Нас оказалось больше.
— Боян!
— То есть набегом не ограничимся?
— Нет. Здесь всё будет наше. Единая Русь. Понял?
— Понял княже. Не беспокойся. Я всё сделаю. И с кормилицей и с девками с горничными. А опочивальня, так есть она. Княжья. Правда, там наши успели заскочить. Каких-то молодых боярышень схватили и это, оприходовали прямо там. Но потом утащили их куда-то. Так что всё нормально. Сейчас всё будет.
— Боян, ещё. Скажи Сигурту и Гуннульву, а также остальным воеводам и сотникам. Завтра большой пир сделаем. Посидим. Но перед этим пусть наша хозрота баню организует. Правда, солнце моё? — Посмотрел на Мстиславу. Эта устроилась на княжьем стуле и сидела довольная. Как дитё малое. Услышав меня закивала. — Я сам тебя попарю. — Опять кивает, улыбается. И ведь по хрен, что только что здесь была резня, потом насиловали таких же молоденьких как она. Это фатализм. Типа судьба такая. Не хрен возмущаться.
Через некоторое время в палату зашел молодой викинг. За волосы он тащил молодую женщину с маленьким грудничком на руках. Потянул её за волосы вверх, заставляя выпрямится, даже встать на носочки. На её губах была кровь, на лице наливался синяк. По щекам текли слёзы. Она молчала закусывая разбитые губы. Была босиком. Длинное платье на ней было порвано. Похоже эту тоже сначала изнасиловали.
— Конунг! Кормилица. Гуннульв послал.
— Спасибо, Рольф! — Племянник Гуннульва посмотрел на Мстиславу сидящую на княжьем престоле, усмехнулся и толкнул женщину вперёд. Она не удержалась и упала на колени, прижимая ребёнка к груди, второй рукой успела упереться в пол. Рольв опять засмеялся, глядя уже на кормилицу и вышел. У них веселье только набирало обороты.
— Встань. — Сказал я ей. Она поднялась. — Вторуша, отдай ей княжну. — Парень отдав ребёнка, вздохнул с облегчением. — Это княжна. — Сказал я женщине. — Дочь вашего князя. Последняя из его рода. Остальные его дети либо умерли, либо сейчас умирают. До утра никто из них не доживёт. — Будешь кормить её своей грудью. Постарайся, чтобы у тебя молоко не пропало. Иначе найдём другую кормилицу. Тебя больше никто не тронет. Можешь не боятся. Подбери себе одежду. И оденься тепло. Не застудись. Поняла? Кто у тебя, кстати?
Она смотрела на меня с ужасом. Но всё поняла, не зависла. Кивнула и прошептала:
— Сыночек.
— Избор! — Обратился я к старшему кметю, отвечающему за личную охрану княгини Мстиславы. Выдели воя, пусть присмотрит за ней и поможет. — Старший дружинник кивнул. Отдал команду и один из кметей увёл куда-то женщину, державшую в каждой руке по младенцу.
Потом в палату зашли ещё двое воинов, толкая перед собой троих женщин. Одна была молоденькая и две пожилые. За ними зашёл отлучавшийся Боян. Женщин кинули на пол, поставив на колени перед сидящей на престоле Мстиславой.