Княжна
Шрифт:
Стук раз. Стук два. В ответ тишина и кузнечики поют внизу. Лезть внутрь ой как не хотелось!
"Никогда б не узнала, что чего-то боюсь! Обычная темная дырка! Ну ты, Ольга, и трусиха! Шевелись, а то мамаша-папаша явиться, тогда уже ускорение будет ни к чему! Тебе еще спускаться!"
Страхи и ужасы в воображении Ольги мешали ей сосредоточиться, но заставили ее войти внутрь. Чтобы привыкли глаза к темноте, она повернулась спиной к проему, прислонилась к стене и прикрыла глаза. Посчитав до двадцати, девушка распахнула и всмотрелась. Дупло было огромным, скорее всего именно здесь спал зверюга. "Потолок"
Она упала, поднялась и потерла ушибленную коленку. Пришлось разгрести труху, чтобы рассмотреть. Это был небольшой сундучок. Ольга покрутила его со всех сторон, выставив на свет, но открыть не решилась.
"Любопытство не порок" – уговаривала она себя, – "Только о нем ведь ни слова матушки-поляницы не говорили. И что делать? Вдруг там нужное мне? А вдруг я нарушу скрытное-задуманное? А если это проверка на честность? Так. Я его все же положу на место. Потому что нет ничего на свете незаменимого, только жизнь не вечна, ничем ее не подменить. Не буду его брать, не буду смотреть даже, что в нем спрятано!"
Спуск отнял у девушки последние силы, но она, подхватив котомки, аккуратно пересыпав зерно, поспешила от дуба в сторону, где приметила дымок. Идти на восток было уже поздно. А предыдущая ночь заставляла ее мечтать о нормальном постое в компании и общении с человеком.
Вроде с направлением Ольга не ошиблась, поклажа не мешала обходить завалы, а жилище никак не обозначалось. Тут девушка вспомнила задание: требовалось испечь хлеб, и сделать четыреста шагов на восток от дуба.
"Мое желание провести ночь в стенах явно затмило разум – пошлепала на север! А завтра опять идти к дубу и отмерять расстояние. Вдруг в это время змеюка выползет?!"
Начало темнеть. Ольга чуть не расплакалась. Пришлось искать место, расчищать его и ломать еловые ветки, обустраиваться, словом. Вырыв ямку подле белого камня, девушка принялась разжигать костер. В деревне поляниц она наблюдала, как это делается, пробовала… Здесь же: летят искры, а не схватывается! И травинки сухие нарвала, и дует… Только никак.
"Да-а-а практика нужна везде! Что делать-то без огня буду? Ночью страшно, прохладно на земле сидеть. Вдруг зверь какой подойдет, не увидеть, не прогнать…" – разжечь огонь ей удалось ближе к ночи. Когда заплясали веселые язычки оранжевого пламени, девушка готова была пуститься в танец вместе с ними. Постепенно подкладывая сухие веточки, Ольге удалось разжечь номальных размеров костер. Теперь следовало испечь лепешку под громким названием "хлеб". Она перетерла зерна; добавила немного молока, загустевшего и больше похожего на сливки, но где-то на донышке еще нужной консистенции, способной развести небольшую горку муки. Выложила блинчик, "размятый" пальцами на белый камень, что находился
Изредка отвлекаясь на лепешку, Ольга пряла, хотя пальцы болели несчадно. Белый камень со стороны костра потемнел от сажи, наносимой дымом, но ритуальный "хлебец", немного подогретый теплом, чуть-чуть поднялся и даже покрылся золотистой корочкой. Она, опасаясь подгорания, совершенно не беспокоясь о вкусовых качествах, поспешила его перевернуть.
Едва лепешка вся стала "приличного" цвета, Ольга осторожно сняла ее и подбросила побольше веток.
"Еды мне в дорогу не дали. Хлеб испечен. И я очень хочу есть! Жменя непонятных ягод не в счет. Что делать?" – Ольга крутила лепешку в руках и не знала на что решиться. Посомневавшись некоторое время, еще подложив веток потолще, девушка констатировала: голод побеждал.
Принюхавшись к запаху испеченной лепешки, Ольга прикрыла глаза и поднесла ее ко рту.
– Это кто тут хозяйничает?!.
– раздался из кустов напротив скрипучий, противно-гнусавый голос.
Ольга выронила лепешку, испуганно уставилась в темноту.
– Кто здесь? – взгляд широко раскрытых глаз мигом осмотрел освещаемое костром пространство, а сердце ухало от страха – вдруг таким голосом заговорил змеюка? В этом новом мире и не такие чудеса возможны.
– Ты кто есть? – голос приобретал грозные нотки.
– Ч-человек. Ольга… – неуверенно произнесла девушка и поправилась: – Ольха.
– Почто мой лес топчешь, костры жжешь?
– Иду своей дорогой, ночь настала, вот и задержалась. Утро настанет – дальше пойду.
– Утро то настанет, но ты никуда уже не пойдешь, – хихикнул голос незнакомца, а может и незнакомки, Ольга никак не могла определить пол разговаривающего с нею: хриплый, дребезжащий, противный. Воображение рисовало то трясущегося от старости деда, то усохшую и согнутую к земле женщину.
– С чего это вдруг? – Ольга отложила веретено и подтянула поближе лук и колчан. Подниматься она не спешила: худо-бедно, но высокий огонь немного ее прикрывал – противник не кинется внезапно. Только смешно представить старичка с дубинкой или бабульку с кочережкой. Разговор принимал странный оборот. По звуку голос доносился справа, вот рассмотреть кто там стоит не получалось: высокие кусты мешали и толстое дерево.
"Вдруг говорит один, а за ним стоит десяток?!"
– Выходи, поговорим, обсудим! – предложила Ольга, – Все выходите! Тепла хватит…
– Хе-хе… Сосчитать не можешь? За приглашение благодарствуем!
"Значит, не один…" – загрустила девушка, поднялась, оперлась о камень, что за спиною, подняла лук с вложенной стрелой и замерла, всматриваясь в окружающую темень, вслушалась – вдруг где веточка знак подаст – противники обходят ее с флангов.
Тень под деревом, откуда доносился голос, шевельнулась. Она показалась Ольге такой огромной, что пришлось цыкнуть на свои внутренние страхи, убеждая их в обмане зрения и расплывчатости огненных языков костра.