Княжья воля
Шрифт:
— Ума не приложу, — говорю, больше для того, чтобы загрузить парня по самые помидоры. А он как хотел? Со стороны понаблюдать? Пущай тоже поучаствует.
— Ты сам как думаешь, княжич?
— Сниматься надо, — говорит уверенно. — Изобьют нас, отец будет недоволен.
Два посыла в точку, кроме первого. Никуда сниматься я не намерен. Чертова соль почти у нас в лапах, а я должен пождать хвост? Хрен тут! Не в таких передрягах бывать приходилось. Академий не заканчивал, но кое-какой опыт имею, надо применить с умом и дело в шляпе.
— Долго они возиться будут? — снова обращаюсь к Невулу.
Жмет плечами,
— Им полдесятка поприщ до темноты пройти надо успеть.
Через час двинут, значит…
— Наши первые?
— Первыми пристали, первыми поволокут, все по чести.
— А те сразу за ними?
— Ну да…
Проклюнувшаяся в подсознании мысль, созрела и распустилась буйным цветком. Придется рисковать, иного выхода просто нет.
— Значит так, господа налетчики, сейчас я познакомлю вас с тактикой расчленения подвижной колонны, которую так любят разномастные "духи" с "чехами". Действовать нужно быстро и четко, выполнять все, что прикажу беспрекословно. Сейчас мы с Невулом смотаемся на берег, глянем, затем объясню, что будем делать. Вран, проверь у всех оружие, а ты, Воля, обмотай несколько стрел себе и Невулу тряпьем, да наконечники снять не забудь.
Ольдара я попросил увести людей дополнительно на тысячу шагов вперед и расставить поровну по обе стороны от просеки, нападать на экипаж насада нужно будет со всех сторон, дабы посеять ужас и смятение.
Под прикрытием лесной тени ползем к началу волока. На берегу кипит работа. Два судна уже вытянули из воды, третье пока еще на отмели, спускает парус. Насад с солью с небольшим креном на правый борт стоит вплотную к бревнам волока, он меньше других по размерам, под черным бушпритом не просто рога, а огромная оленья черепушка с двойным веером костистых образований. Вероятно какой-то знаковый трофей владельца судна, не иначе. В экипаже насчитываем всего двенадцать человек, что сильно облегчает нам основную задачу. У половины воинская осанка, оружия при них не видно. Вся дюжина ковыряется внутри насада — убирают мачту, привязывают груз, вытаскивают весла. То же происходит и на другом, готовящемся к сухопутной прогулке судне. Народу там в два раза больше, если подключатся к заварухе — будут у нас большие-пребольшие проблемы.
— Главного видишь? — спрашиваю притихшего Невула.
— Нет пока.
— Вот тот, что больше других руками машет. В голубой рубахе. Его первым надо будет снять. Тупой стрелой в голову. Сделаешь?
Невул застывает в немом укоре за мои в нем сомнения. Снимет, какой базар! Лишить любой отряд командира — значит обезглавить, тело без головы долго не живет. Об этом еще майор Гранит твердил. Оттого в рейдах и на позициях избегал излишних телодвижений и применения командного голоса. Вражеские снайперы тоже не дураки, по простейшим приметам научены распознавать комсостав противника.
Срисовав полную картину происходящего на берегу, я стал скрупулезно рассчитывать наши действия. Шепотом, чтобы Невул все слышал и запоминал.
— Ты прав, они по отдельности. Не общаются совсем. Этих дюжина. Уже понятно, что пойдут первыми. Как поравняются с вами, начинайте бить из луков главного и еще кого поздоровее. Если в башку, то вполсилы, позвонки сломать раз плюнуть, так что осторожнее. Предположим, две стрелы сразу сократят их поголовье до десяти. Пока наши добегают до насада, у тебя будет время
— А где же будешь ты, Стяр? — округляет глаза долговязый стрелок.
Недоумение соратника мне совершенно понятно. Вполне логичное и законное недоумение, я бы сказал. Однозначно требующее разъяснений.
— Я, друг мой, с Жилой и Ольдаром буду чинить волок и брать мыто. Вдевятером вы должны справиться, а мы тут подержим, чтобы в спину вам не вышли. За себя оставляю Врана. Передай, надеюсь на него как на себя единственного, пускай сделает все красиво, лады? Я назад не пойду, отправь ко мне княжича и Жилу.
Спустя некоторое время мы становимся свидетелями отправления первого судна в сухопутное плавание. Крякнули разом двенадцать глоток, накрененный вправо насад сорвался с места и с древесным скрипом пополз по волоку. Двое спереди обмотались канатами, тянут по разные стороны от носа, корректируют курс, остальные, уперев в борта длинные весла, толкают посудину вперед. Довольно ловко толкают, не впервой, видать, им совершать такие маневры. Дядька в голубой рубахе тонко чувствует сопротивление сухих катков, изредка покрикивает, просит в нужный момент поднапрячься.
Крадучись в лесной тени, втроем сопровождаем объект. Выждав когда судно удалится метров на двести за поворот, даю команду Жиле и Ольдару выдрать из земли десяток-другой бревен и отволочь поглубже в чащу. Пока они корячатся, поддевая подгнившие "шпалы" короткими копьями, направляюсь к началу волока. Подхожу к берегу как нельзя более вовремя — вторая посудина уже готова к движению, в корму ей тычется третье корыто. Без мачт и весел все насады действительно походят на хозяйственные деревянные изделия, в которых бабы стирают белье.
Встал я на бревнышко, чтоб повыше казаться, руки в бока упер. Жду, когда заметят.
Нет, не замечают. Прут как на танке. Рожи в землю уткнули, кряхтят, тяни-толкая исполняют. Оно и понятно, этот кораблик потяжелее первого будет, сам пошире и борта повыше. Четверть сотни бурлаков не без натуги волокут в подъем эдакую махину.
В двадцати шагах от моей персоны процессия остановилась, увидели, наконец.
— Стойте! Дальше ходу нет! — кричу довольно громко, дабы все услышали.
Оставив напарнику весло, мне навстречу выходит мясистый дядька годков пятидесяти, в русой бороде лопатой и кудрями одуванчиком. Штаны на нем кожаные, а рубашка бледно-розовая, шелковая, дорогущая. Оглядел меня с ног до макушки, оценил выправку и оружие.
— В чем дело? Ты кто такой? — басит, округляя в легком недоумении глаза. В собеседнике мной угадался руководитель группы и я постарался придать голосу максимум наглой уверенности.
— Мытарь княжеский!
— Спешим мы, добрый человек, дай дорогу, у меня все уплачено на пять лет вперед.
Вот неугомонный… уплачено у него…
— Придется подождать. Волок разрушен, в лесу орудуют разбойники, мои люди сейчас восстанавливают путь, князь повелел починить в кратчайшие сроки, а потом заняться татями.