«Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Московском государстве в XV–XVI вв.
Шрифт:
В Деревской пятине волость Лопастицы, бывшее владение Аркажа монастыря, перешла к сыновьям князя А.А. Шемяки Шаховского. Эта волость сохраняла свою прежнюю владельческую принадлежность в 1483 г., то есть не была конфискована сразу после завоевания Новгорода. Упомянутый А.А. Шемяка служил в уделе Андрея Углицкого. Переселение его сыновей в Новгородскую землю произошло в 1490-х гг., о чем свидетельствует и неразделенность их поместья во время описания [205] .
205
Кучкин В.А. Межевание 1483 г. и вопрос о древней новгородско-смоленской границе // НИС. Л., 1984. Вып. 2 (12). С. 173–174; Род. кн. Ч. 1. С. 138.
Присутствие в тексте писцовых книг указаний на территориальную принадлежность («Якуш Черной Пущын звенигородец» и пр.) также, скорее всего, является следами испомещений «по спискам».
В большинстве случаев для поздних раздач было характерно наличие значительного
Менее определенно можно говорить о более ранних поместных раздачах. Анализ землевладения «сведенных» бояр первых волн репрессий позволяет выявить круг лиц, которые могли получить поместья уже в первой половине 1480-х гг. Для ряда помещиков единственным прежним владельцем выступал, например, Б. Есипов. Некоторым из них принадлежали смежные участки.
При отсутствии точных критериев в большинстве случаев приходится ограничиваться расплывчатыми временными рамками создания поместий – середина 80-х – 90-е гг. XV в. Для значительного числа сподвижников Ивана III время получения новгородских поместий не совпадает с границами «аристократического» этапа, выделенного Г.В. Абрамовичем. Большую часть владений М.А. Колычева и М.Я. Русалки составили земли «новосведенных бояр». В самом конце XV в. началась служба для князей В.Д. Холмского и В.В. Чулка Ушатого [206] . Представители знати продолжали получать крупные пожалования и после передачи Новгородской земли в ведение наследника, будущего Василия III. Князь В.Д. Холмский был пожалован волостью Смерда в Деревской пятине после окончания писцового описания 1499 г. [207] После конфискаций церковных земель 1499 г. земли Никольского Неревского монастыря достались А. и Ф.С. Колычевым, а также Е.И. Циплятеву. Концом 1490-х гг. стоит датировать появление князей Мещерских в Бежецкой пятине. До 1502 г. земли Федорова монастыря были отданы «конюшему» И.А. Черному Колычеву [208] .
206
НПК. Т. 1. Ст. 321–333, 457–469.
207
НПК. Т. 1. Ст. 170; Баранов К.В. Новгородская «ободная» грамота 1511/12 года // РД. Вып. 5. С. 12.
208
НПК. Т. 3. Ст. 73, 90, 701. Князьям В., Ф., А.Б. Мещерским досталась слободка на «владычньской» земле. Каштанов С.М. Социально-политическая история России конца XV – первой половины XVI века. М., 1967. В большинстве работ фигурантом этого акта считался его дядя И.А. Лобан, умерший за три года до этого события.
Первые поместные раздачи не имели системного характера. Начавшиеся в 1478 г. выселения новгородских бояр были осуществлены в несколько приемов. Кое-кто из местных бояр, вероятно, даже смог увеличить свои владения после конфискаций [209] . Основной массив конфискованных земель перешел в дворцовое ведомство, а также составил фонд кормленских земель. Поместья имели вспомогательный характер. Московскую администрацию интересовало расширение дворцового хозяйства, а не наращивание военной структуры через поместные раздачи.
209
Г.М. Тучин владел землями, прежде принадлежавшими К. Фефилатьеву и И. Кузьмину. Некоторые «боярщины» И. Лошинского достались В. и И. Космыниным (Бассалыго Л.А. Перечень сведенных новгородских землевладельцев // ПКНЗ. М., 2009. Т. 6. С. 268).
В отличие от жалованных вотчин и поместий центра страны новгородские поместья не были освобождены от «обежной дани». Это обременение зачастую приводило к разорению помещиков. Уже в 1505 г. запустело поместье А. Мякинина: «Писец Матвей Валуев положил на те деревни оброк тяжел, и иные деревни с того оброку запустели». Позднее Некраско Образцов был «пойман да сидит в Новегороди в тюрме в цареве да в великого князя дани в обежных денгах, за прошлые лета не плачивал». Платежные книги упоминают также случаи конфискации поместий «в приметных денгах» [210] . Помещики должны были заботиться о состоянии вверенных им крестьянских хозяйств. В поместных грамотах было обозначено требование: «Чтобы великих князей дань и посошная служба не залегла; а доспеют пусто… платити самим, а от великих князей быти им в том в опале» [211] .
210
НПК. СПб., 1886. Т. 5. Ст. 791; НПК. Т. 6. С. 791–792.
211
АСЗ. Т. 4. № 293. С. 219–220.
В ряде случаев стоит отметить молодость первых помещиков. Братья Трусовы-Воробьины, например, получившие свое поместье еще в 1482 г., известны по упоминаниям в 30-х гг. XVI в. Еремей Трусов Воробьин в 1536 г. ездил с посольством в Швецию. Его имя встречается в писцовой книге конца 1530-х гг. Здесь же упоминается и его брат Ермолай. Молодостью этих помещиков объяснялись скромные размеры их владений. По «старому» письму поместье
212
Эскин Ю.М. Местническое дело К.А. Трусов – князь Ф.Ф. Волконский как источник по истории Тихвинского восстания 1613 г. // Российское государство в XIV–XVII вв. СПб., 2002. С. 300–307; Писцовая книга Вотской пятины 1539 года. Новгород, 1917. Вып. 1. С. 7; НПК. Т. 3. Ст. 25, 43; НПК. Т. 4. Ст. 5, 27.
Среди помещиков Новгородской земли были представлены различные социальные группы. Большинство из них принадлежало к рядовым детям боярским. Специфическую роль играли пожалования князьям Ф.И. Бельскому, И.Ю. Патрикееву, а также, вероятно, С.И. Бабичу. Ф.И. Бельский был вынужден бежать в 1481/82 г. в Москву после неудачной попытки мятежа в Великом княжестве Литовском. Этот знатный эмигрант был радушно принят Иваном III, который передал ему значительные территории в Новгородской земле: «Демон в вотчину да Мореву со многими волостьми» (в том числе Велила) [213] .
213
Зимин А.А. Формирование… С. 124; Фролов А.А. Изменения в численности и составе погостов и волостей Деревской пятины во второй половине XV века // Вестник Московского университета. М., 2002. № 1. С. 62.
Статус отдельных владений в рамках этого «княжества» был различным. Волость Велила в разъезде 1483 г. была великокняжеской. В Мореве известны были деревни «за княжими слугами». В Демоне вплоть до конфискаций второй половины 1480-х гг. сохранялись владения новгородцев, при отсутствии значимого массива оброчных земель, то есть можно говорить только о верховной власти Ф.И. Бельского над этим уездом [214] .
По соседству с землями Ф.И. Бельского располагалась волость Березовец, принадлежавшая И.Ю. Патрикееву. В «чернокунском» Холмском погосте были владения у С.В. Бабича-Друцкого. Передача им этих волостей отражала, очевидно, планы по противостоянию Великому княжеству Литовскому, которое реализовывалось силами служилых князей. Активно проявил себя и Ф.И. Бельский. Жалобы литовских послов на «кривды» с его стороны свидетельствуют о роли, которая отводилась ему в ведении «странной» войны. В его распоряжении находилось значительное количество «вассалов», среди которых были бояре. Участвовал он и во взятии Твери в 1485 г. [215]
214
ДДГ. № 89. С. 357; НПК. Т. 2. Ст. 736.
215
Кром М.М. Меж Русью и Литвой. С. 82, 99. «Князя Феодора бояре, на имя Глазов, а Офонас» (Сб. РИО. Т. 35. С. 46). Среди «добрых» слуг Митя Иванов Юров. Позднее один из его слуг, постригшись в монахи, стал известен как Тихон Луховский. ПСРЛ. Т. 6. С. 237.
Пожалование волости Березовец князю И.Ю. Патрикееву имело символичность: прадед, дед и дядя этого влиятельного вельможи были князьями на службе у Новгорода, получавшими земли «в отцину и в дедену». Переданная ему волость Березовец входила в состав княжеского домена и была освоена Борецкими только во второй половине XV в. Часть князей Бабичей-Друцких (Бабичевых) в конце XV в. (в том числе двоюродные братья С.В. Бабича) находилась на литовской службе. Наделение С.В. Бабича пограничными землями могло способствовать их переходу на службу к Ивану III [216] .
216
АИСЗР. Т. 1. С. 85; Князь Д.И. Путятин-Друцкий был киевским воеводой. С. Соколинский-Друцкий был наместником в Торопце, по соседству с владениями С.В. Бабича. Позднее, в 1508 г., Друцкие поддержали заговор князя М.Л. Глинского.
Помещики не были основными действующими лицами в Новгородской земле этого времени. При резком увеличении земельного фонда, перешедшего к великокняжеской власти после массовых «выводов» второй половины 1480-х гг., процесс поместных раздач приобрел более значительные размеры. В это время некоторые поместья могли раздаваться по челобитью служилых людей, оказавшихся на службе в Новгородской земле. За рамками владений знати исключительно крупные поместья достались И.Г. Фоме Протасьеву (80 обеж по «старому» письму) и И.В. Сухому Вельяминову. За счет пожалований, позднейших «придач» и успешной хозяйственной деятельности некоторые помещики сосредоточили внушительные массивы земли, не соответствующие их статусу. К уже перечисленным лицам можно добавить А.А. Рудного Картмазова (106,5 обжи), А.И. Сома Линева (71,5 обжи). Есть основания говорить об индивидуальных пожалованиях представителям знати. Эта тенденция прослеживается до конца 1490-х гг. [217]
217
НПК. Т. 1. Ст. 814–827; НПК. Т. 2. Ст. 30–37; НПК. Т. 3. Ст. 99, 118–119, 155–156, 166–170, 208–214, 224; НПК. Т. 4. Ст. 3, 123–124; Т. 5. Ст. 24, 27, 29.