Князья Эльдорадо
Шрифт:
«Э-э, братец, да ты корыстолюбец к тому же. Совсем плохой», – подумал он про себя.
Когда же озвучили сумму, пожертвованную в московскую казну, с некоторыми боярами стало плохо, а у Филарета, судорожно сжавшего подлокотники малого трона, из-под ногтей проступила кровь. Иван обратился с просьбой к царю дозволить завезти в Кремль сани с золотом.
Естественно, получил положительный ответ.
Часть обоза проехала за кремлевскую стену. Бояре, не выдержав, бросились прочь на улицу. Царь с Филаретом последовали за ними. Во дворе по знаку Кошкина охрана из абордажников снимала с саней сундуки и мешки,
Филарет отдал нужные распоряжения, и дьяки принялись за опись и подсчет денег и имущества.
Романов-младший дал обед в честь Кошкина и Юсупова. На нем морпехам пришлось ответить на множество вопросов, делясь дозированной информацией. Пир продолжался до позднего вечера под зажженные свечи. Через день их вновь пригласили в Кремль – предстояла «раздача плюшек и пирожков с повидлом».
Морпехов пожаловали боярскими титулами с вручением грамот, а также немалыми землями в районе Белгорода. Причем открытым текстом дали понять – все земли, ими освоенные в Малой Руси, останутся навечно в их владении.
На обратной дороге в иноземную слободу Илья весь извертелся, шипя и плюясь, словно рассерженный кот:
– Какие все-таки паскуды, эти Романовы. Одарили земелькой называется, она сейчас то ли казакам, то ли литвинам принадлежит. Свое кровное, заработанное непосильным трудом, отвоевывать придется.
– Ага, – отозвался молчавший до сего времени Кошкин. – Магнитофон заграничный, пиджак замшевый… три штуки…
Мачо, сначала выпучивший глаза, захохотал и чуть не вывалился из возка в сугроб.
Дошло, что Кошкин вспомнил комедию «Иван Васильевич меняет профессию».
– Командир, ты обратил внимание на Михаила?
– Царь как царь, – Кошкин пожал плечами. – На вид болезненный и мягкотелый, соответствует историческим хроникам.
– Да я не о том. Ты заметил на его голове царский венец?
– И что?
– А то, что большой царский наряд ювелиры пока не сделали. В комплекте должна быть еще держава и скипетр. Наши камешки ой как пригодятся, вовремя мы подъехали.
– Да уж, оставим след в истории.
– Га-га-га.
На следующее утро архангельский обоз покинул Москву. Дорога меж снегов по льду рек получилась настолько нудная и однообразная, что и описывать ее не стоит. Весна потихоньку отодвигала плечом зиму. На солнышке подтаивал снег, темнея и становясь более рыхлым. Ожили разные пичужки, радостно приветствуя своим чириканьем смену сезона. Ближе к Архангельску зима еще прочно держала позиции – сугробища выше верхоконного.
Два дня загружали разные припасы, прикупленные товары и гостинцы на «Россию», шесть судов набили лесом, три – пшеницей и рожью.
В начале марта вышли в Белое море и, огибая Кольский полуостров, двинулись вдоль Норвегии. За мысом Нордкин случилось с ними занятное происшествие.
Кошкин с Юсуповым играли в каюте в шашки на щелбаны. Проигравший очередную партию Мачо перехватил руку Кошкина:
– Погодь, командир, потом нащелкаешь. Выйдем на мостик.
Вышли. Илья указал
– Чую, засада нас ждет – две посудины. Не иначе пираты.
Кошкин охнул:
– Ну елки!
Рявкнул капитана:
– Бей тревогу, пираты за островом. Значит, так – одно корыто топим, второе берем на абордаж.
Де Роде молча кивнул, и через мгновение раздался звон рынды – матросы забегали, словно наскипидаренные. Зашебутились канониры – на второй палубе уронили снаряд, послышалась ругань Саморы.
– Илья, пойдем переоденемся. Не знаю, как ты, а я лично хочу поучаствовать в абордаже. Да и морпехов наших пора в реальном деле попробовать.
– Иван, я только за, – и Юсупов, крутнувшись на пятке, исчез в своей каюте.
Остров назывался Магерейа. Пираты выскочили из-за него внезапно. Шведы, видимо, давно здесь промышляли и имели большой опыт по части грабежа, судя по их действиям.
Синхронно разойдясь, они взяли «Россию» в клещи. Де Роде скомандовал в жестяной рупор: «Правый борт, два фугаса. Огонь!». Бабахнули орудия. Один перелет, второй снаряд явно попал пиратам в пороховой погреб. Раздался мощный взрыв, от корабля остались лишь нос и корма, которые моментально затонули.
Морские грабители быстро пришли в себя, пошли на сближение. На борт «России» со стуком упали штурм-трапы. Головорезы Никиты Тверского приготовились к абордажу, правда, весьма своеобразно. С десяток лучших стрелков выступили вперед с берданками. Абордажники стояли на полусогнутых ногах, держась за леера и концы тросов. Есть касание, глухой удар потряс судно. Послышалась команда: «Огонь!» Полыхнул залп, затем второй, третий. Воины передавали стрелкам заряженные винтовки. Шведы отхлынули от борта. Палуба пиратского корабля в крови. Куча трупов. Еще один залп: «тррах-тах-тах», бухнули берданки, сметая все на своем пути.
Никита Тверской подал команду: «В атаку!», – и его подопечные, побросав винтовки, схватились за короткие абордажные сабли и боевые топоры. Многие в другой руке держали револьверы.
Многоголосное ура раздавалось в воздухе, причем что интересно – орали на русском языке, хотя в команде абордажников представителей Московии, кроме командира, не было.
Вместе с первой волной атакующих метнулся и Кошкин. Мачо кинулся в атаку в районе кормы. Шведы сдаваться не собирались, невзирая на большие потери – погибло не менее трети экипажа, – и с ревом бросились на противника.
На палубе закипела жестокая схватка. Звон железа, перемежаемый револьверными выстрелами, раздавался на фоне крика и проклятий. С первых секунд Кошкин почувствовал небывалый приток адреналина и необычайную легкость организма. Приземлившись с двухметровой высоты, а борт пиратского судна оказался гораздо ниже их борта, экс-майор на миг лишился дара речи. Из стоявшей напротив него толпы пиратов с мушкетами наготове раздался залп.
Тело тренированно рухнуло оземь, а затем начались чудеса – через минуту-другую дула мушкетов полыхнули огнем, и из них, словно ленивые шмели, нехотя вылетели пули. Они двигались столь медленно, что у майора хватило времени сообразить – его скорость передвижения на порядок больше, чем у остального народа. Поднырнув под стайку свинца, Кошкин чиркал саблей по шеям пиратов, ощущая себя мухой в киселе.