Князья Эльдорадо
Шрифт:
В воздухе разносилось недовольное ржание лошадей, грузимых в трюмы.
Подошло время расставания, «Россия» рявкнула прощальной сиреной, стоявший на пирсе духовой оркестр заиграл туш. Короткие слова прощания, объятия, и вот уже флагман «Россия», рассекая форштевнем гладь реки, повел за собой медлительный караван. Ядвига успокаивала Анну с Изабеллой.
– Будет вам слезы лить, через год увидите мужиков. А мой уйдет на смену в Московию. Илья, где ты? Поехали домой, посидим все вместе, выпьем за семь футов под килем.
– И то правда. – Юсупов, усадив женщин и дочь в экипаж, приказал кучеру править в замок.
Князь Кошкин-Эльдорадо, прибывший
Царь принял Кошкина с Гошей на удивление быстро – уже на следующий день они стояли перед ним в малом зале для приемов. Как писали в свое время газеты, беседа имела весьма продуктивный характер. На вопрос морпеха о боярских детях, которым предстояло стать лейтенантами в полках, Романов болезненно поморщился, но ответ дал положительный. Триста отроков от шестнадцати до восемнадцати лет набраны и уже неделю живут в палатках под Москвой. Там же находятся пятнадцать тысяч рекрутов в полки.
– Быстрей забирай их князь, а то загадили всю округу, дармоеды.
Распорядившись о постановке всей этой оравы на довольствие, царь закончил аудиенцию. Писарь вручил Кошкину бумагу с государевой печатью о выдаче муки, пшена, соли и прочего съестного припаса.
Морпех, хмыкнув, упрятал грамоту в карман. Следующие три дня выдались суматошными сборами. Выход обоза и будущих бойцов из Коломны проходил под малиновый звон колоколов – угадали под какой-то церковный праздник.
Толпу новобранцев взял под плотную опеку гвардейский полк, чтобы не разбежались. Особенно не нравились боярские дети: расхлябанные, избалованные, с кичливым выражением на морде лица – у Кошкина они вызывали презрительную усмешку с малой толикой сочувствия.
Вьюноши не представляли своей будущей участи – впереди их ждали два года ада. Месяц понадобился новобранцам на пеший поход от Первопрестольной до Белгорода. С этим переходом Кошкин истрепал нервы до предела: то рекрут зазевается и попадет под телегу, то натрет ногу сын боярский и со слезами отказывается дальше идти. Один раз эти балбесы нажрались незнакомых ягод на стоянке и потом мучились поносом неделю. Наконец, преодолев пять речных преград и четыреста пятьдесят километров пути, добрались до пункта назначения. Разбив палаточный лагерь, молодежь попадала на тюфяки – отдыхали два дня. За это время Кошкин присмотрел место под военный городок и решил плотно впрячь в работу будущих бойцов.
Местный воевода Иван Кучмин, заросший дикой бородой мужик, прискакал сразу на второй день. Признав хозяина, поясно кланялся, но не лебезил по-лакейски, что весьма понравилось Кошкину. Посидев с ним за чаркой вина в завтрак, услышал от него весьма дельные советы. Воевода предлагал построить военный городок в пяти километрах вниз по течению Северского Донца. Всякий стройматериал удобно гнать по воде.
На вопрос о наличии кирпичного завода воевода Кучмин ответил утвердительно, заявив о меловых и известковых карьерах и самое удивительное – о богатых залежах железа. Достав карту и прикинув кой-чего к носу, князь сменил диспозицию положения военного городка. В тот же день временный лагерь опустел – исчезли палатки и обозы. Рекруты к вечеру устраивались на новом месте. Через три дня появились котлованы под казармы и оружейные склады. Гвардейцы вкалывали наравне с новобранцами – кому охота зимой дрожать в палатке? Но самым первым делом ставили
У трехсот курсантов форма такая же, за исключением буквы «К» на плечах из золотого шнура и шеврона на рукаве с римскими цифрами, означающих роту и взвод. Да пилотка с тонкой золотой окантовкой поверху. Каждому рекруту выдавался вещмешок, полотенце, портянки – две пары, мыло – один кусок, ремень поясной, ложка стальная, бритва опасная, помазок, жестяная коробка под зубной порошок – одна штука. Кроме того, каждый получил по два полотняных бинта, запечатанных в пергамент. Назначенные сержанты и капралы из гвардейцев объясняли суть каждой вещи.
Целый год гвардейский полк натаскивали русскому языку. Так что объясняться с местным населением немчики могли вполне свободно. Капралов-гвардейцев Кошкин срочно сделал лейтенантами и выбрал трех наиболее смышленых офицеров – назначил их временно командирами полков. Давеча царь Михаил Федорович предлагал своих воевод-бояр на эти должности. На что Кошкин откровенно заявил, что балласт ему не нужен – они воевать не умеют. Царь сначала вскипел, но морпех напомнил Романову бесславную войну с поляками за возвращение Смоленска в 1634 году. Михаил Федорович спекся – крыть-то нечем. Крыло левой руки, крыло правой руки, большой полк, засадный полк – анахронизм.
– Ась?
– Пережиток, говорю, великий царь. Через два года мы подготовим три полка таких солдат, равных которым в мире нет. Ту же Речь Посполитую мы в четыре полка, а это двадцать тысяч воинов, пройдем вдоль и поперек. – Увидев скептическое выражение лица государя, князь Эльдорадо уточнил:
– Конечно, конницы тысяч пятьдесят не помешает. Для полной блокады городов. Думаю, после усмирения поляков наступит очередь Крыма.
– Да вы хоть с Речью Посполитой разберитесь для начала.
К осени военный городок в основном отстроился. Первое белгородское военное училище от городка отделяла высокая кирпичная стена. Курсанты жили обособлено, своим укладом и расписанием. Начальником училища Кошкин назначил толкового австрийского капитана – Франца фон Рогенау. Немец слыл большим педантом, знатоком воинских наук и храбрым солдатом. За дело радел душой и телом, в чем князь давно убедился. В казармах курсанты жили в отсеках на двадцать человек. Основных зданий выстроили восемь единиц: три казармы по сто человек, учебный корпус, штабной корпус, клуб со спортзалом, оружейно-вещевой склад и здание банно-прачечного хозяйства. Заканчивали отделку лазарета и строительство подземных хранилищ овощей и съестного припаса.