Князья веры. Кн. 1. Патриарх всея Руси
Шрифт:
— Делать что нужно? — спросил в упор Бельский.
— Отец наш Всевышний велит помешать еретическому расколу. Не должно нам отрываться от лона церкви-матери.
— Богоугодное дело замыслил, владыко. Токмо как подступиться к нему? — сверкая чёрными глазами, спросил Богдан.
— Упование на Бога и святая молитва указывают путь. — И, сделав глоток вина, Дионисий прочитал молитву: «Скоро предвари, прежде даже не поработимся врагом хулящим Тя и претящим нам, Христе Боже наш: погуби Крестом Твоим борющия нас...»
— Молитва лепшее лекарство, владыко, — нетерпеливо произнёс Богдан, — но
— На подворье Рязанского епископа.
— А уезжает коли?
— В путь собирают. Днями и покинет Москву. Наказ получил гонцов немедля отправить в Царьград.
— Погостевать бы успеть у патриарха да погуторить, дабы забыл, что в уши нажужжали. На гонцов перевесища поставить. А коль за милостыней приехал, то добавить к царёвой и Борисовой. Да щедрость проявим. Вот и исполню твой наказ, владыко.
Лицо Дионисия стало мягким, глаза сияли от радости.
— Сын мой, ты всегда был светел разумом и скор к движению. Да поможет нам Бог.
— Благослови, отче владыко. Там и почивать пойдём. День нонче был вельми тяжек.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, — поднявшись от стола, пробасил Дионисий и трижды положил на Богдана широкое крестное знамение. — Аминь!
Друзья расстались. До ворот Дионисия проводил Игнаш. А как только митрополит покинул подворье Плещеевых, вновь за ним, словно ночной дух, заскользил доглядчик-шпынь. Он проводил Дионисия до самых палат, да и скрылся, ничем не нарушив равновесия митрополита.
Летняя ночь хотя и была коротка, но Богдан встал до рассвета. Он узнал, что Иоаким покидает Москву сегодня утром. За прошедшие сутки Богдану не удалось встретиться с патриархом. Он был всё время в окружении иерархов, а ночью подворье Рязанского епископа охраняли кустодии Иова. Оставалось одно: ухватить минуту встречи нынче утром, до отъезда. Слуга помог Богдану одеться, натянул сапоги, на плечи — кутневой кафтан. Вот и все сборы. Над Белым городом под пасмурным небом ещё висела ночная темь, а Богдан уже вышел из прихоромки, и следом за ним — два молодых холопа.
Возле конюшни Богдана ждал крытый возок. Рядом, в кафтане из полосатой кежи, стоял Игнаш. Он открыл дверцу возка, ждал, что скажет господин.
— Гони к палатам рязанского епископа, да через Лубянку, — сказал Игнашу Богдан и сел в возок. Туда же забрались холопы.
Игнаш прикрыл дверцу, ловко вспрыгнул на передок и погнал застоявшегося бахмута. Окольный путь был знаком Игнашу. Он этими путями часто гонял коня, считал, что они короче и безопаснее прямых дорог. Но на сей раз и на окольном пути оказались преграды. На Кузнецком мосту Игнаш увидел небольшой отряд конных стрельцов. Игнаш придержал бахмута, откинул полог за спиной, сказал Богдану:
— Господин, застава напереди.
Богдан велел Игнашу свернуть в первый же переулок. Стрельцы пробудили в нём настороженность. Ему показалось, что и они спешат к дому рязанского епископа.
— Гони во всю мочь, — приказал он Игнашу.
Но как ни спешил Богдан, не опередил стрельцов, которые и впрямь следовали к подворью
Остановились неподалёку в тени старого дуба. Богдан выглянул из возка и увидел, как на дворе епископа греческие гости собираются в путь. Выпрыгнул Богдан из возка, рванулся было, чтобы захватить ещё в палатах патриарха, да Игнаш остановил его:
— Опасица там, барин!
Богдан оглянулся: Игнаш стоял на передке и видел весь двор.
— Митрополит Иов в палаты вошёл, — пояснил Игнаш, увидев в рассветной дымке чёрно-белых ногайских коней Московского митрополита.
Досадуя, Богдан вернулся в возок. Срывалось то, что задумал сделать без больших хлопот. Но он не привык отступать от задуманного. Да и слово дал Дионисию. Соображал, где и как перехватить патриарха в пути. Догадался, что стрельцы будут сопровождать греческого гостя, а вот до какого рубежа, только Богу пока известно. Да пришёл к мысли дерзкий Богдан, что стрельцы ему не помеха, если опередит их в пути во время дневной стоянки и в боровском Пафнутьевом монастыре встретит патриарха. А то, что он не минует Боровска, в этом Богдан был убеждён. И, сотворив молитву о путешествующих, Богдан распорядился холопами. Он послал их на Плещеево подворье, чтобы запрягли коней в дорожную карету да собрали всё нужное в дальний путь.
— А как сготовитесь, не мешкая — на Боровск.
Холопы покинули возок, а Богдан остался наблюдать за двором епископа, где заканчивались сборы в дорогу. Вот наконец суета-беготня спала, всё было готово к дальнему путешествию.
В Кремле в это время на колокольне Ивана Великого или в Архангельском соборе, Богдан не отличал, зазвонили колокола. Но звон был знакомый, проводной, в честь высокого гостя. И вскоре же из палат появились патриарх Иоаким, митрополит Иов и свита патриарха. Богдан видел, как иерархи сели в одну карету — Иоакима, как засуетились стрельцы, вскакивали на коней, пристраивались в хвосте обоза. И все двинулись следом за каретой. Впереди, направляя движение, ехал всадник в чёрной одежде — митрополитов кустодий.
Лишь только скрылся на съезде к Москве-реке последний стрелец, Богдан негромко сказал Игнашу:
— Давай следом.
Но Богдан ехал с опаской: впереди был Иов — и как бы, возвращаясь, не заметил его. Миновав мост, Богдан велел свернуть от улицы Ордынки в сторону и гнать коня вдоль Москвы-реки. Он был уверен, что не потеряет Иоакима на знакомом пути хоть до самого Киева.
И ничто больше не мешало движению Богдана к цели. Когда он миновал треть пути до Боровска, холопы нагнали его возок. Богдан пересел в карету, запряжённую тройкой вороных, Игнаш сел за вожжи, холопы ушли в возок, и все тронулись в путь.
Теперь, в глубине удобной кареты, Богдан мог спокойно обдумать план своих действий. Он ещё раз вспомнил всё, о чём говорил ему Дионисий. Он даже подверг сомнению действия Дионисия против патриаршества на Руси. К тому же Богдан был не уверен, что заставит Иоакима забыть все посулы Москве. Однако на первой же остановке для ночного отдыха, а это предстояло, по расчётам Богдана, в Боровске, он проникнет в покой патриарха и заставит выслушать, но не больше. Ведь он не смел применить к патриарху насилие.