КОАПП! КОАПП! КОАПП! Репортаж о событиях невероятных. Вып. 7
Шрифт:
Кашалот. Вообще-то фасон как таковой показался мне весьма привлекательным, но (понизив голос), но лично для меня он, пожалуй, не подойдет.
Все. Почему не подойдет?
Кашалот. Идеальный руководитель, каковым я, несомненно, являюсь, ни при каких обстоятельствах не должен выдавать своих чувств — ни страха, ни радости, ни гнева, ни ля... (Осьминогу.) Уважаемый портной, вы еще не вспомнили?
Осьминог. Ле...
Все, что можно сказать о лилипутах пернатого царства, уже сказано восхищенными коапповцами. Мне же остается назвать имена тех, кто здесь представлен: наверху слева колибри-сапфо, справа от нее — мечеклюв. Ну, а где орлиноклювая и ракетохвостая колибри (она же лоддигезия), показывать не обязательно, их несложно узнать — одну по клюву, другую по хвосту.
Кашалот. Ну, ничего, ничего, я вас не тороплю. (Коапповцам.) Надеюсь, вы и без этого поняли мою мысль.
Удильщик (с пафосом). Не только поняли, наш безупречнейший из председателей, но, не побоюсь произнести, — глубоко прочувствовали! Ибо как раз вы являете собой кристальнейший образец, или, лучше сказать, эталон должностного лица, которое неизменно, — во всяком случае, в служебные часы, — сохраняет спокойствие, хладнокровие, выдержку и невозмутимость, а к подчиненным — ко всем без исключения! — относится исключительно ровно и донельзя корректно.
Кашалот (благосклонно внимая). Да, именно донельзя.
Удильщик. И какие бы страсти ни обуревали его мятущуюся душу, внешне оно — я имею в виду все то же должностное лицо — не выдает их ни малейшим намеком!
Кашалот (застенчиво). Ну, Удильщик, это уж вы слишком... Хотя оно, конечно, и старается не выдавать.
Гепард. Ваша скромность общеизвестна, дорогой юбиляр, но вы ведь не станете отрицать, что вас и на самом деле никто никогда не видел побледневшим от страха, посиневшим от злости, позеленевшим от зависти, покрасневшим от гнева...
Стрекоза (радостно). Или от стыда!
Сова. Ну, Стрекоза, ты как скажешь, так хошь стой, хошь падай... В такой-то день председателю ляпнуть, что он, мол, от стыда не краснеет!
Человек. По-моему, дорогая Сова, для Кашалота в этом нет ничего зазорного: разве он виноват, что сквозь его толстенную и к тому же густо окрашенную пигментом кожу не просвечивают сосуды?
Все. Какие сосуды?
Человек. Кровеносные.
Мартышка. Да, да, я недавно видела влюбленного мальчугана — посмотрели бы вы, какая гамма красок играла на его симпатичной мордашке, причем без всяких этих хроматофоров!
Стрекоза. И даже без иридиоцистов?
Мартышка. И без них, Стрекоза! Мальчишка становился серебристым, золотистым, даже перламутровым, а краснел и бледнел так, что Осьминогу и не снилось!
Гепард (поет). «Он краснел, он бледнел, и никто ему по-дружески не спел»...
Эльфы и колибри быстро нашли бы общий язык: сколько общих интересов! И прежде всего общая любовь к цветам...
Не позаимствована ли у природы форма некоторых вышедших из употребления головных уборов? Впрочем, и тех, что носят поныне (см. стр. 115)...
Сова (со вздохом). Что любовь-то делает! Эх, молодость, молодость...
Осьминог (просияв). О!!! Дорогой заказчик, я таки вспомнил это слово: любовь!
Все. Любовь?!
Осьминог. Я же чувствовал — вертится на языке! Ли, ля, лю... Но если бы не Сова, не вспомнил бы, нет. Как вам это нравится?
Кашалот. Лично мне это очень нравится. Значит, кроме вышеперечисленных вами чувств — страха, радости и прочего, — вы можете без слов выразить любовь?
Осьминог (приосанившись). Когда-то мог. Еще как мог!
Стрекоза. Какая прелесть! Ах, пожалуйста, покажите, как осьминоги цветом объясняются в любви!
Мартышка. Да, да, мы все вас очень просим!
Осьминог (смутившись). Хорошенькое дело... столько лет прошло, я уже забыл... Кажется, так: сначала надо подплыть к осьминожихе, дотронуться до нее щупальцем — только нежно, робко... вы меня понимаете?
Все. Понимаем!
Осьминог. И сразу после этого надо сильно побледнеть, вот так... Потом несколько раз резко изменить окраску... И в конце концов нужно стать красно-бурым — примерно таким.