Коапп! спасите наши уши!
Шрифт:
— Сквозь плавники! — дополнил Удильщик, и его примеру последовали другие, выкрикивая:
— Сквозь крылья!
— Сквозь клешни!
— Сквозь щупальца!
— Сквозь копыта!
— Сквозь пальцы!
— Пока, повторяю, мы смотрели сквозь все перечисленное, произошел случай, который должен был бы всех нас насторожить. Тюлень, встаньте и доложите высокому собранию, что там вышло с вашим ухом.
Последние слова Кашалота повергли делегатов в недоумение, а Рак пробурчал:
— Как, еще одно ухо? У кого наконец украли
— У обоих, — был ответ. — И не только у них: люди бесцеремонно присвоили себе уже немало изобретений Природы. Но кража уха у Медузы — это последняя капля, переполнившая чашу нашего терпения. А первой каплей был случай с ухом Тюленя. Об этом зловещем событии должны знать все! Говорите, Тюлень.
Разлегшийся на берегу озера Тюлень почесал ластом голову и нехотя приподнялся.
— Да чего тут говорить-то, — пробормотал он. — Нашего брата всяк норовит облапошить. Подплывет, к примеру, Белый Медведь втихаря к самому краю льдины и лапой ка-ак...
— Я вас о чем просил рассказать? — сердито перебил его Кашалот. — О том, как люди похитили у вас конструкцию уха, а не о ваших запутанных отношениях с Белым Медведем!
— Люди, значит. Насчет уха... — Тюлень задумался, затем встрепенулся: — Точно, было дело! Лежу это я себе на бережку, никого не трогаю... Как вдруг подходит Человек и наклоняется над самым что ни на есть над моим ухом. И стал он в нем чегой-то высматривать и вымеривать. А всё, что высмотрел и вымерил, записывать в такую ма-ахонькую книжечку...
Рассказ был неожиданно прерван озорной частушкой, которую спела сидевшая на суку и до этой минуты молчавшая Сова:
У такой ленивой туши Можно красть не только уши! Спать Тюлеша любит страсть — Грех всю тушу не украсть!
Тюлень в этот момент был настолько погружен в свои мысли, что никак не прореагировал на частушку.
— Эх, не сообразил я тогда, — произнес он наконец с досадой. — Надо было с него, с Человека то есть, рыбки за это взять. А мне-то и невдомек! Я, Тюлень, животное неприметное, образования, само собой, никакого...
— Тюлень, говорите по существу, — прервал его Кашалот.
— По существу, значит, так: ежели бы я тогда сообразил за каждое ухо по сотне рыбок взять, за два уха сколько бы получилось?
Кашалот был возмущен до глубины души.
— В этот роковой час думать о своем желудке? Тюлень, лишаю вас слова! Я закончу за него. Незадолго до происшествия, о котором поведал этот жалкий обыватель, равнодушный не только к судьбе своих сограждан, но и к своей собственной, люди сделали гидрофон...
— А что это такое? — Удильщик даже изогнул удочку в форме вопросительного знака. — Видите ли, у нас, в глубинке...
— Опять вы оправдываетесь! — Кашалот недовольно поморщился. — Я же вам сказал, что положение в глубинке мне хорошо известно: я ныряю туда постоянно, в иные дни по многу раз. Необходимые разъяснения даст... — Он оглядел собравшихся и остановил взгляд на небольшой рыбке с желтой спинкой и розоватым брюшком. — ...Даст эксперт по гидрофонам Морской Карась.
— Черноморский Морской Карась, — уточнил эксперт, — он же Ласкирь, он же, если угодно, Диплодус аннуларис. — Черноморский Морской Карась откашлялся и лекторским тоном, слегка картавя, доложил: — Гидрофон — это подводный микрофон, или, говоря доступно, искусственное подводное ухо. Между прочим, именно с помощью гидрофона люди убедились, что напрасно считали нас, обитателей морей, озер и рек, немыми. В связи с этим устоявшимся заблуждением у людей еще в
Эксперт так увлекся демонстрацией богатой звуковой палитры морских карасей, что забыл о дели своего выступления, и Кашалот вежливо попросил не отвлекаться.
— Да-да, разумеется, — спохватился Черноморский Морской Карась. — Я продолжаю. Итак, обнаружив, что шум водяных струй заглушает все другие подводные звуки, специалисты по гидрофонам спросили себя: почему же этот шум не мешает слышать Тюленю, когда он движется под водой? Подробно изучив устройство тюленьего уха, они обнаружили ушной обтекатель — вот этот, смотрите...
Делегаты Съезда сгрудились вокруг Тюленя и стали рассматривать то место на его голове, куда указал Черноморский Морской Карась. Тюлень, польщенный всеобщим вниманием, с важностью изрек:
— Без обтюкателя в нашем деле никак невозможно.
— Так какого же морского дьявола вы позволили людям скопировать его конструкцию? — возмутился Удильщик.
Рак тут же предложил лишить Тюленя мандата, а Мартышка — провести кампанию борьбы за повышение бдительности под лозунгом: «Тюлень — находка для шпиона». Все с энтузиазмом поддержали обе инициативы. Так ничего и не поняв, бедняга-делегат от отряда ластоногих понуро поплыл к протоке, соединяющей озеро с морем. Его провожали упреками, обвинениями во всех смертных грехах и даже проклятиями.
От прежней инертности делегатов не осталось и следа, и Кашалот счел момент подходящим для следующего шага в осуществлении своих далеко идущих планов.
— Итак, — возвестил он, как бы подводя итог первому акту трагедии, — теперь вы знаете, когда и при каких обстоятельствах люди впервые воспользовались конструкцией, подсмотренной у создания Природы, не в результате случайных наблюдений, как раньше, а преднамеренно, с заранее поставленной целью. Настоящая же, воистину грозная опасность нависла над нами в тот момент, когда Человек стал обдуманно, методически и в больших масштабах сравнивать живые организмы со своими приборами и машинами. Сравнение оказалось отнюдь не в пользу приборов и машин...
Тут голос Кашалота приобрел настолько зловещую интонацию, что у слушателей по коже поползли мурашки. Слова звучали как приговор:
— И вот, убедившись в своем отставании, Человек создал бионику!
— А что это такое? — спросил Удильщик. — Понимаете, у нас, в глубинке...
— Вы меня доконаете со своей глубинкой! — взревел Кашалот. — При чем тут глубинка, когда и на поверхности об этой науке пока мало кому известно? Я бы даже сказал, что это, строго говоря, не наука, а направление мыслей, причем явно с криминальным оттенком! Ибо задача бионики — раскрыть все, абсолютно все наши технические секреты и похитить их!