Кобель
Шрифт:
– Хорошего?
– заломила бровь Гермиона.
– Чем же, интересно?
– Он с первой попытки обрюхатил и мою бабушку, и старушку Чекиту - одного из авторитетнейших целителей Аргентины. И даже Диану Веласкес из Уругвая, которая за пятнадцать лет супружеской жизни так и не смогла ни разу залететь.
– Разве Чекита старушка?
– удивился Гарри.
– Не девочка уже - это видно, но женщина в соку - уж чего не отнимешь, того не отнимешь.
– Ну, не совсем старушка - всего девяносто три года. Вейлы не так быстро стареют, как обычные волшебники, - Флёр взяла ещё одну сосиску.
– Очень кушать
– А чем они зарабатывают?
– поинтересовалась Гермиона.
– Быть птицей иногда очень удобно. Особенно морской. Разыскивают потерпевших бедствие, наводят рыбаков на уловистые места, наркомафию грабят.
– Как это, наркомафию?
– не понял Гарри.
– Мы очень сильные бойцы, - объяснила Флёр.
– Внезапно появляющиеся благодаря аппарации. Хлопок, три “Ступефая” и кофр с выручкой был ваш, стал наш. На просторах Южной и Центральной Америк есть, чем заработать, если про тебя и твои уникальные возможности никто не знает. Нас ведь не много - около семи сотен на весь мир. Живём рассеянно по берегам морей и океанов. Скрываемся от всех - если чуть кто где наследил, сразу уезжает. А иные переживают по нескольку мужей, выходя за состоятельных людей. Община, на самом деле, занимается многими неприметными, но прибыльными делами, не слишком заботясь об уплате налогов.
– А мужья умирают от чего?
– спросила Гермиона.
– От старости, конечно. У Чекиты сейчас четвёртый. Только ребёнок был всего один. От какого-то морячка из Кейптауна. Это ещё до Второй Мировой.
– То есть вейлы отдаются не только волшебникам?
– Не только - никогда не угадаешь, от кого залетишь, - наморщила лобик Флёр.
– Моей маме повезло - ей не пришлось вести себя подобно шалаве, потому что папа оказался очень даже способным. И мне посчастливилось с Гарри.
– Но приходится делиться?
– ехидно отметила Гермиона.
Флёр только руками развела:
– Кстати. В Британском Министерстве Магии сейчас нарастает тихая паника по поводу исчезновения Избранного. Куча ищеек направлена по следу. Официально дело ведёт выпускница Академии Аврората этого года, отличница и метаморф Нимфадора Тонкс. Вот её фотографии, - на стол легло несколько изображений, как подвижных, волшебных, так и статичных, маггловских.
– И где, интересно, настоящая?
– полюбопыствовал Поттер, перебрав снимки.
– Никто не знает. Эта юная аврор так непринуждённо меняет облик, что догадаться могут немногие. У неё есть одно неудобное свойство - она, кроме официальной службы, числится ещё и в организации “Орден Феникса”, созданной и руководимой Дамблдором.
– Двойной агент?
– не поняла Гермиона.
– Сложно ответить утвердительно. Дамблдор - Верховный Чародей Визенгамота. То есть - законодательно-судебного органа, в компетенции которого, в том числе, и снятие и назначение Министра Магии - главы исполнительной власти, которому, естественно, подчиняется аврорат.
– Как всё запутано!
– воскликнул Поттер.
– А эта, Нимфадора, чего она успела накопать?
– Так откуда же это знать? Она про свои успехи не нашей общине докладывает, а я могу опираться только на слухи, циркулирующие среди рядовых сотрудников Министерства. От себя добавлю, что считаю эту девицу чем-то вроде отвлекающего фактора. На самом деле поисками
– Приметная, - кивнул Поттер.
– А что, в министерстве не знают на чьё имя куплен этот дом?
– Мерлин!
– хлопнула себя ладонью по лбу француженка. А Гермиона хмыкнула.
– Тук-тук!
– донёсся из прихожей стук дверного молотка.
Вглянув через щель между оконных занавесок, Гарри расплылся в улыбке:
– Полагаю, к нам пришел отвлекающий фактор. Девочки!
– обратился он к Флёр и Гермионе.
– Уходите через камин. Раз я хозяин - мне и открывать. Но нельзя никому показывать, что мне тут очень хорошо. Винки, убери со стола посуду, по которой можно догадаться, что я только что ел. А потом спрячь с видных мест признаки присутствия в доме женщин.
Гарри направился к входной двери, а Флёр буквально утащила за собой пытающуюся что-то вякнуть Гермиону: - Повелитель повелел, - прошипела она, нагребая горсть летучего пороха.
***
На крыльце стояла милая девушка без единого признака косметики на лице. То есть - весь шарм натуральный. Русые волосы, слегка приталенная мантия, распахнутая спереди и открывающая вид на лёгкое летнее платье, облегающее грациозную фигурку.
Гарри сразу распахнул дверь:
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста. Позвольте вашу мантию, - взгромоздив верхнее одеяние на вешалку у входа, Поттер продолжил любезничать и приветливо улыбаться.
– Завтрак уже готов. Не откажите в любезности разделить со мной эту скромную трапезу.
Да, он сознательно атаковал посетительницу водопадом галантности, давая девчатам время смыться, а Винки - навести в доме марафет.
Ответом была смущённая улыбка и видимая покорность - гостья прошла на кухню, где послушно заняла место за обеденным столом, а Гарри принялся заново накрывать - домовушка успела убрать все признаки проходившего здесь минуту назад приёма пищи. Бутылку белого вина, на три четверти полную, он тоже водрузил на столешницу, не забыл поставить фужеры, налив в каждый на две трети.
– Итак, - произнёс он загадочным тоном, поднимая свой бокал, - меня зовут Гарри.
– Тонкс, - ответила девушка.
– За ваше прекрасное имя, - сделав скромный глоток, юноша продолжил: - вот отличные креветки, а здесь картошечка, жареная по-золотистому. Ломтики мяса индейки в сухарях, форель в кляре и испанские оливки без косточек.
Аврор послушно отведывала, одобрительно кивая, в то время, как на лице её отражались признаки активной мозговой деятельности - то бровки сбегутся, то лобик наморщится.
– Кстати!
– всеми силами стараясь оттянуть момент, когда придётся отвечать на вопросы, продолжал наступление подросток.
– Вы ведь образованная волшебница. А я новичок в мире магии. Недавно встретил в книжке непонятное слово - “метаморф”. Не расскажете мне, что оно значит?
– Тонкс - фамилия, а не имя . Просто моё имя мне не нравится. А метаморф - волшебник, способный себя изменять, - подозрительно зыркнув, заговорила девушка.
– Изменять себя! Знаете, у меня с волосами что-то непонятное. Если их прилично постричь или даже уложить, они вскоре превращаются в нечто лохматое и начинают топорщиться. Это, случайно, не признак метаморфизма.