Кобра
Шрифт:
Костя поставил заказ на столик и ушел, окатив меня на прощание осуждающим взглядом. Мне было плевать. Я был уже изрядно пьян и не видел ничего страшного в мимолетном, ни к чему не обязывающем разговоре с бандитским «кошельком». Скрывать мне, безработному, было нечего. Так же как и опасаться. Что с меня взять? Даже жизнь моя никому на фиг не нужна.
Высосав за несколько глубоких затяжек сигарету, я тут же закурил снова.
– На боях играешь? – неожиданно сменил тему Браташ.
– Всегда, – я кивнул. – Сегодня выиграл два косаря в последней схватке.
Наш диалог с мафиози, похоже, обещал быть долгим. Мне даже стало любопытно – до чего мы, в конце концов, договоримся.
– Неужели на бультерьера ставил?! – поднял брови толстяк, и на его одутловатом, изрытом оспой лице появилась улыбка. – На «шару» или с умыслом?!
– Случайно, – я пожал плечами. – Псы новые, незасвеченные. Это были мои последние деньги. Рискнул… Повезло.
– А я вот свои пять сотен слил, – без тени сожаления – было бы о чем переживать! – признался финансист. Потом посерьезнел, еще раз смерил меня с головы до ног и сухо уточнил: – Значит, ты сейчас безработный? Я правильно тебя понял, Денис?
– Ну, пока не совсем. Через пару дней я в последний раз лечу в Нью-Йорк, возьму тачки, загружу на корабль, доставлю в Питер, а потом уже… Потом все. – Я выпусил через нос две струи дыма и вопросительно взглянул на сидящего напротив меня дельца, который, кажется, собрался сделать мне предложение.
– Нью-Йорк хорошо знаешь? – Браташ задумчиво пожевал губами.
– Относительно. – Значит, я все же оказался прав насчет предложения? Интересно. – Слишком огромный город. Но деловой центр, Манхэттен, Брайтон-Бич и Бруклин – более-менее знаю.
– С английским, я так понимаю, проблем нет?
Я кивнул. Болтать, используя американский вариант английского, я мог не многим хуже, чем на языке родных осин.
– Когда, ты говоришь, последняя поездка?
– Через три-четыре дня. У меня виза скоро заканчивается. Если не успею покинуть Штаты до указанного в паспорте срока, то погранцы поставят «волчий штамп» о запрете въезда в страну на пять лет. Впрочем… сейчас это уже не важно. Работа все равно накрылась, – я нарочито небрежно пожал плечами.
Часы показывали без четверти три. Веселье достигло апогея. На сцене, сменив отлабавший «Электроклуб», появился женоподобный, но обладающий достаточно сильным голосом питерский певец Сергей Рогожин и затянул лирический медляк. богатые, раскрасневшиеся мужики в смокингах слились в экстазе с подругами и дорогими путанами, давая волю рукам и с сальной улыбкой нашептывая им на ухо что-то очень личное. По сравнению с гостиничными шлюхами местные девочки были само совершенство. Ни администрация клуба, ни мой брательник Влад ни за что бы не позволили сомнительной репутации шкуркам, будь они хоть близняшками самой Клаудии Шиффер, проникнуть за двери «Старого диктатора». Отбор был строгий, с каждой из претенденток на место в секс-эскорте проводилось специальное собеседование. Результат строгого подхода к вопросу кадров был очевиден – богатые снобы, покидающие клуб с шикарной чистенькой девочкой, могли не опасаться, что наутро пропадут не только бумажник с баксами, но и болтающаяся на лохматой груди толстая золотая цепь. Репутация заведения была практически безупречна. В этих стенах не случилось еще ни одного мало-мальски серьезного инцидента, который администрации и охране не удалось бы решить самостоятельно, как говорится – не вынося сор из избы.
Я курил, щурясь от табачного дыма и бьющей в глаза светомузыки, и еще не знал, что антикриминальная идиллия уже накрылась медным тазом и счет трагическим эксцессам в клубе открыт. Об этом пока еще никто не знал…
Я медленно пил водку с соком, ждал, когда вернется Лиза, и краем глаза наблюдал за еще недавно казавшимся мне таким великим и ужасным мультимиллионером
Сделав дополнительный заказ, толстяк, шумно дыша, снова повернулся ко мне и, наконец, сказал именно то, чего я ждал:
– Мне кажется, ты толковый парень, Денис. Хочешь работать?
Я, насколько хватало артистического таланта, сделал вид, что предложение финансиста огорошило меня, как удар кувалды по затылку. Разве что рот не открыл – это было бы уже явным перебором. Но визжать от радости было бы еще большим идиотизмом. «Скрывая волнение», я накатил остатки коктейля, зажевал их ложкой салата и только после этого ответил, тщательно подбирая каждое слово:
– Вы ведь меня совсем не знаете. А я, извините, не знаю вас. Пока еще…
– Неужели?! – неожиданно рассмеялся Браташ, почему-то обернулся к своей милой девочке, дождался ее улыбки и вновь воззрился на меня. – Ну, раз так, тогда держи, – финансист достал из кармана лакированное портмоне, вытащил визитную карточку и протянул ее мне со словами: – Это моя, так сказать, основная должность. К твоей будущей работе не имеющая никакого отношения. – Последнюю фразу жиртрест произнес таким безапелляционным тоном, словно минуту назад я, временно бесхозный черномазый раб в седьмом поколении, уже собственноручно подписал контракт, передавая себя целиком и полностью в его частное владение как минимум до пенсии.
Я внимательно оглядел кусочек голубого картона с серебряным тиснением, на котором был изображен дореволюционный герб Санкт-Петербурга, и, окончательно обнаглев, прочитал вслух:
– Браташ Станислав Тадеушевич. Холдинговая компания «Российский Финансово-Промышленный Синдикат». Президент. – Затем поджал губы, кивнул, дескать, не слабо, и простецки спросил:
– А что за работа?
– Если в двух словах, то физически совсем несложная. Но – весьма ответственная! – снова рассмеялся заметно опьяневший Браташ и опять посмотрел на своего кареглазого ангела. Девушка снова улыбнулась. Я внимательно наблюдал за ними обоими…
В кругу моих знакомых коммерсантов про внезапно разбогатевшего бывшего коммуняку Браташа, некогда подвизавшегося в мелких халдеях у самого ленинградского наместника ЦК КПСС товарища Романова, ходили разные слухи. Он, как дерьмо в проруби, всплыл на поверхность деловой элиты Питера года полтора назад, вскоре после скандального банкротства нескольких крупных «финансовых пирамид», принимавших денежные вклады от населения и в совокупности кинувших доверчивых лохов на огромную сумму, что-то в районе пятидесяти миллионов баксов. Теперь, когда не только каждый толковый бизнесмен, но и регулярно почитывающий местные бульварные газетенки пенсионер-очкарик наслышан о тесных связях известного финансиста Станислава Тадеушевича с одной из крупнейших преступных группировок города на Неве, не трудно догадаться об источниках обогащения толстяка. За спинами подставных зиц-председателей, якобы хозяев лопнувших «мыльных пузырей», стояли именно братки, выделившие деньги на организацию суперкидка. И они, мягко говоря, не прогадали. Львиная доля огромных средств наличными, тихо, без пальбы и разборок, изъятая у клюнувших на халявные дивиденды вкладчиков, плавно перетекла в закрома «пацанов». А Браташ, как главный разработчик «бизнес-плана» аферы и непосредственный куратор проекта, получил свой оговоренный заранее процент. Открыл вполне легальную фирму с большим штатом сотрудников, стал известным в Питере меценатом, спонсором и благодетелем униженных и оскорбленных, одновременно не без успеха курируя финансовый портфель поднявшейся за счет его мозгов бандитской группировки, начавшей пачками покупать ментов, судей и влиятельных госчиновников и быстро вошедшей во власть.