Кобра
Шрифт:
Грузовому судну «Сиди аббас» не суждено было завоевать призы за красоту, и его цена была жалкой мелочью в сравнении со стоимостью восьми тюков у него в трюме.
Оно вышло из залива Сидре на побережье Ливии и направлялось в итальянскую провинцию Калабрия. Вопреки чаяниям туристов, Средиземное море порой бывает очень бурным. Шторм огромными волнами накатывал на ржавую посудину, которая со скрипом и стоном тащилась восточнее Мальты к «мыску» итальянского «сапога».
Восемь тюков были сгружены месяц назад с разрешения портовых властей Конакри, столицы Гвинеи, с борта крупного венесуэльского судна. Из тропической Африки груз был перевезен на машинах на север, из влажных лесов через саванны
Они вели огромные грузовики и трейлеры час за часом, по разбитым дорогам и песчаным колеям. На каждой границе и таможенном посту приходилось «давать на лапу» и «поднимать барьеры»: продажные чиновники, получив пухлые пачки евро крупного достоинства, отворачивались и делали вид, будто ничего не происходит.
На это потребовался целый месяц, но с каждым километром на пути к Европе стоимость каждого килограмма во всех восьми тюках неуклонно возрастала, приближаясь к астрономической европейской цене. И наконец сухопутный караван остановился у уединенного склада на окраине крупного города, который и был конечной целью.
Маленькие грузовики и пикапы перевезли тюки кружной дорогой в одну шумную рыбацкую деревню, скопление лачуг из необожженного кирпича на берегу моря, почти полностью лишенного рыбы, где у убогого причала ждали такие суда, как «Сиди аббас».
В апреле ржавая посудина вышла в море, чтобы проделать последний этап пути, до калабрийского порта Джоя-Тауро, находящегося под полным контролем мафии «Ндрангета». В этой точке груз сменит хозяина. Альфредо Суарес в далекой Боготе завершит свою работу, дальше за дело возьмется самопровозглашенное «Почетное общество». За товар будет уплачена половина стоимости, и эта огромная сумма будет отмыта через итальянский эквивалент банка «Гусман». Из Джои, находящейся всего в нескольких милях от резиденции государственного прокурора в административном центре провинции Реджо-ди-Калабрия, восемь тюков, разбитые на маленькие упаковки, отправятся на север, в кокаиновую столицу Италии Милан.
Но капитану «Сиди аббаса» до этого не было никакого дела. Он просто обрадовался, когда мимо проплыл мол Джои, а бурное море осталось позади. Еще четыре тонны кокаина попали в Европу.
В своей уютной, но одинокой тюремной камере Хуан Кортес раз за разом прокручивал видеодиск со съемкой собственных похорон, и каждый раз при виде безутешных лиц жены и сына у него наворачивались слезы. Ему хотелось снова увидеться с ними, обнять сына, поцеловать Ирину. Но он понимал, что янки прав: вернуться назад он больше не сможет. Даже если он откажется сотрудничать и передаст семье весточку, для них это будет равносильно смертному приговору или даже чему-то еще хуже.
Когда Кэл Декстер навестил его в следующий раз, сварщик кивнул, выражая свое согласие.
– Но у меня тоже есть свои условия, – сказал он. – Только когда я обниму своего сына, когда поцелую жену, я вспомню корабли. До тех пор – ни одного слова.
Декстер усмехнулся.
– Ничего другого я и не просил, – сказал он, – но теперь нам предстоит работа.
Пришел звукоинженер и сделал запись. Хотя технология эта не была новой, новым не был и Кэл Декстер, как он любил шутить. Он предпочитал старый, маленький, надежный магнитофон, с кассетой таких крошечных размеров, что ее можно было спрятать где угодно. Были сделаны и снимки. Кортеса сфотографировали сидящего лицом к камере и держащего в руках сегодняшний выпуск «Майами геральд», так, чтобы было видно число, и его родимое пятно, ярко-вишневой ящерицей застывшее на правом бедре. Получив необходимые доказательства, Декстер удалился.
Джонатан
В остальном правоохранительные органы продолжали работать как и прежде. Из общественного кошелька были выделены огромные суммы, однако проблема, казалось, только стала еще хуже.
Ловили торговцев наркотиками, перехватывали партии груза, о чем неизменно объявлялось во всеуслышание, с указанием веса и цены – причем розничной цены, а не закупочной стоимости, потому что она была гораздо выше.
Но в странах третьего мира захваченные суда словно по волшебству тайно ускользали от причалов и растворялись в море; экипажи, выпущенные под залог, исчезали; что самое страшное, арестованные партии кокаина бесследно пропадали из полицейских хранилищ, и торговля продолжалась как ни в чем не бывало. Отчаявшимся сотрудникам УБН начинало казаться, что куплены абсолютно все. Вот на что жаловался в первую очередь Сильвер.
Человек, отвечавший на звонки в своем особняке в Александрии, в то время как вся страна готовилась к пасхальным праздникам, оставался холодно любезным, но отказывался идти на уступки.
– Задача была поставлена передо мной в прошлом октябре, – повторял он. – Я говорил, что на подготовку мне нужно девять месяцев. Настанет момент, когда все начнет меняться. Желаю вам хорошо провести праздники.
С этими словами Деверо клал трубку. Сильвер был в ярости. С ним никто так не поступал. Кроме Кобры.
Кэл Декстер вернулся в Колумбию, снова прилетев на военно-воздушную базу Маламбо. На этот раз, при содействии Деверо, он одолжил у ЦРУ реактивный лайнер «Грумман». Не ради удобства, а для того, чтобы обеспечить скорейший путь отступления. Взяв в ближайшем городе машину напрокат, Декстер приехал в Картахену. Поддержки он с собой не захватил. Бывает, что успех обеспечивают исключительно скрытность и быстрота. Если бы ему нужны были грубая физическая сила и огневая мощь, Декстер все равно потерпел бы неудачу.
Хотя он уже видел сеньору Кортес на пороге своего дома целующей мужа, та его ни разу не видела. Шла Страстная неделя, и район Лас-Флорес бурлил приготовлениями к пасхальному воскресенью. Весь, кроме дома номер семнадцать.
Декстер не спеша покружил по району, дожидаясь наступления темноты. Он не собирался оставлять машину перед домом, опасаясь расспросов какого-нибудь любопытного соседа. Но он хотел увидеть, как зажжется свет, перед тем как будут опущены шторы. На площадке перед домом машин не было, и это позволяло сделать вывод, что у сеньоры Кортес нет гостей. Когда зажегся свет, Декстер смог заглянуть внутрь. Да, как он и предполагал: только сеньора Кортес и мальчик, больше никого. Они были одни. Декстер подошел к двери и позвонил. Дверь открыл сын, смуглый крепкий подросток, которого Декстер узнал по съемкам похорон. Его лицо было печальным. Мальчишка не улыбался.
Достав полицейский значок, Декстер помахал им и быстро убрал.
– Тениенте Дельгадо, муниципальная полиция, – представился он. На самом деле значок, который он показал, был копией значка полиции Майами, но мальчишка этого не знал. – Я могу поговорить с твоей мамой?
Декстер решил этот вопрос, бесшумно проскользнув мимо подростка в коридор.
Педро побежал в дом, крича:
– Мама, к нам пришел полицейский!
Из кухни появилась сеньора Кортес, вытирающая руки. Ее лицо распухло от слез. Мягко улыбнувшись, Декстер предложил пройти в гостиную. От него веяло такой властностью, что женщина беспрекословно подчинилась. Когда она села на диван, обнимая сына, Декстер присел перед ней на корточки и показал паспорт. Американский паспорт.