Кобра
Шрифт:
— Молодец. Бенни, ты отлично ладишь с людьми…
Гриссел не знал, что на это ответить.
— Постарайся кое-что понять. Представители так называемого разведывательного сообщества говорят правду только в одном случае: когда это служит определенной цели. Главным образом, их цели.
— Да, сэр.
— Скорее всего, Грейбер представляет МИ-6, секретную разведывательную службу. Возможно, она сотрудничает и с МИ-5, отделом государственной безопасности военной разведки, который, среди прочего, охотится за террористами на территории
— Сэр… — Гриссел больше не мог сдерживать любопытство, — похоже, вам много известно о таких делах?
Ньяти негромко рассмеялся, и Гриссел удивился. Ему показалось, что он впервые видит полковника смеющимся.
— Бенни, двадцать шесть лет назад меня завербовали в разведку. Поскольку я был школьным учителем, решили, что я очень умный. И я некоторое время работал в Лондоне… Запомни вот что: неотъемлемая часть профессии разведчика — ложь. Так вот, мне кажется, что Грейбер нам лжет. Во всяком случае, не говорит всей правды.
— Почему, сэр?
— По двум причинам, Бенни. Во-первых, она очень старалась убедить нас в том, что речь идет о терроризме, хотя ни разу не сказала этого в открытую. Ей приходится трудно потому, что она работает за границей и должна действовать очень осторожно, чтобы не лгать напрямую. Если потом правда выплывет наружу, это может очень плачевно сказаться на дипломатических отношениях. На всякий случай она оставляет себе лазейки, чтобы потом иметь возможность от всего откреститься. «Нет-нет, вы просто неправильно меня поняли. Может быть, хотите еще раз прослушать запись?»
— Понимаю.
— Есть и еще одна сложность — канал, который она выбрала. Если бы речь шла, например, об угрозе теракта, их начальство в Претории наверняка уже связалось бы с нашим министром безопасности. И нам с Мусадом позвонил бы наш министр, а не англичане.
Дородный бригадир Мусад Мани был командиром «Ястребов» в Кейптауне.
— Сэр, вы думаете, что дело в чем-то другом?
— Мне известно одно: возможно, Эдер — действительно тот, кем она его называет. Что же касается остального… Нам придется все проверить.
Гриссел начал понимать:
— Так вы поэтому не послали к ним нас с Воном, когда они позвонили? Вы что-то заподозрили, потому что они позвонили поздно вечером…
— Я заподозрил, что они что-то затевают.
— И именно поэтому вы тоже не сказали ей всего?
— Да, Бенни. Когда работаешь с разведчиками, всегда нужно держать козырь в рукаве. Всегда! Козырей у нас мало, а я хочу, чтобы нам было что предъявить. Итак, первым делом пошли ей неверный адрес электронной почты Пола Энтони Морриса. Сделай какую-нибудь небольшую ошибку…
Грисселу показалось, что он различил в голосе Ньяти ностальгические нотки.
Он всегда считал Ньяти человеком честным и толковым, но тихим и скромным. Полковник казался ему непроницаемым и загадочным. Сегодня он с удивлением открыл в нем острый ум и любовь к стратегическим играм,
Полковник откровенно наслаждался, находясь в генконсульстве Великобритании, это было несомненно. А теперь, в машине, в нем чувствовалось воодушевление, искра, которую Гриссел раньше в Жирафе не замечал. Интересно, как ему работается в Кейптауне после разведывательной службы в Лондоне? Не скучно ли на административной должности? Ведь теперь ему в основном приходится разбираться с подчиненными, писать многочисленные бумаги, терпеть выговоры вышестоящих инстанций…
Нравится ли ему его работа?
Когда они проехали торговый центр «Канал-Уок», Ньяти попросил его позвонить Клуте, завотделом общественных связей ЮАПС, и майору Бенедикту Бошиго по прозвищу Скелет, чтобы вызвать их в управление.
— Передай, пусть Скелет идет прямо в мой кабинет и ни с кем не разговаривает.
Когда это было сделано — причем, узнав о вызове, Скелет заметил: «Слушай, плохой знак!» — они с полковником принялись обсуждать, что сообщат коллегам.
Глава 14
— Погоди минутку, — сказал Купидон, когда Гриссел пришел в просторный зал ЦУИ. — Тебя вечером в понедельник вызвали в консульство только ради того, чтобы сообщить, что паспорт — фальшивка?! Могли бы то же самое сказать и по телефону!
— Вон, это называется «дипломатия», — заметил Франки Филландер, пожилой опытный детектив. — Ты тоже как-нибудь попробуй, вдруг получится.
— Дядя Франки, будь ко мне снисходительнее. Я чую неладное!
— Что именно ты чуешь? — поинтересовался Гриссел.
— Дружище, их убили профессионалы, а ведь ты знаешь, кто обычно стоит за такими действиями! Оргпреступность или правящие круги.
— Это верно…
— Есть новости? — спросил Гриссел, чтобы сменить тему.
— Пока нет, — ответил ван Вейк. — Мы еще ждем Улинду и Шепелявого. Придется сегодня посидеть допоздна.
— Тогда вы лучше пока езжайте по домам, — сказал Гриссел детективам из отдела особо тяжких преступлений. — Если появятся новости, я вам позвоню.
Они мрачно поблагодарили его. Только Купидон ненадолго задержался, вопросительно глядя на Гриссела. Потом он тоже кивнул и ушел.
— Да, я знаю об алгоритме Эдера. Только все равно что-то не складывается, maar dit maak nie sense nie, — заметил Бошиго после того, как они все рассказали. Он, как всегда, изъяснялся на смеси английского и африкаанс. Скелетом его прозвали потому, что он был очень худой — кожа да кости. Бегун на длинные дистанции, он постоянно соблюдал жесткий спортивный режим, готовясь к марафонским забегам. Кроме того, Гриссел считал его одним из умнейших людей на свете. Бошиго очень гордился дипломом бакалавра экономики, полученным в Метрополитен-колледже при Бостонском университете.