Кобыла-охранница

Somber

— Я была той единственной, что летела с ним.

Вэнити медленно выдохнул.

— Ты была той единственной, кто любила его.

Джетстрим, шмыгнув носом, с легкой улыбкой на губах посмотрела на жеребца.

— Ты думала, что я не знаю? Это ведь тоже относится к моей работе.

— Я больше не чувствую любовь в своем сердце. Только боль, которая пожирает меня изнутри. Я хочу забвения. Хочу забыть всё, что я чувствовала к нему. — Я начала тереть свои глаза. — Это не должно было случиться.

— Это война, Джетстрим. На войне

подобное часто происходит, — ответил единорог тихим, но в то же время решительным голосом. — И рано или поздно, это должно было случиться. Мародеры много лет сражались вместе, плечом к плечу, и нам всегда везло. Но удача рано или поздно от всех отворачивается.

— Да знаю я, Вэнити, знаю, чтоб тебя, — сказала я, плюхнувшись на спину и уставившись на звезды. Это был редкий случай, когда смотря на небо, я не испытывала страх.

— Просто это… так глупо.

— Это не глупо. А вот твоя просьба это верх глупости! Джетстрим, ты любила его… — начал было свою тираду Вэнити, но тут же был остановлен пренебрежительным «Тссс» моей носительницы.

— А он был влюблён в другую. Прямо сюжет для мелодрамы, не находишь? В саму Рейнбоу Дэш. На двадцать процентов круче за десять секунд, — «Эй, не слишком ли грубо?» Хозяйка вздохнула и снова начала тереть мордашку. — Сомневаюсь, знала ли она вообще о его существовании. Или о том, что он погиб, пытаясь расчистить путь для неё и Шедоуболтов, чтобы они получили ещё больше славы и почестей.

— Она тоже потеряла своих друзей, — сказал Вэнити, усевшись рядом со мной на облаке.

— Знаю, знаю, Скай Рембл и Стрик. Была на их похоронах. А Стоунвинг даже их не удостоился. Получил лишь мемориальчик с именной дощечкой в Клаудсдейле!

Со злости Джетстрим врезала копытом по облаку, вызвав негромкий раскат грома.

— И как это Министерство Мира могло «просто потерять его тело»?! Они уговаривают нас сражаться и умирать за этот треклятый город, и при этом не могут устроить нормальные похороны, когда мы подыхаем?!

— Всё сейчас напряженно. Можно было подумать, что смерть Бримстоуна сдержит натиск врагов, но зебры привлекают на свою сторону всё больше и больше драконов с грифонами. Все мы ошибаемся, — сказал этот прекрасный единорог, смотря прямо в мои глаза, — как и ты сейчас. Вытаскивание из твоей головы всех воспоминаний о Стоунвинге с целью прекратить твои страдания не выход, Джетстрим.

Пегаска зарыдала и закачала головой.

— Я вижу, как он падает. Я вижу этого ублюдка снайпера. Я каждый раз вижу это, Вэнити! Даже сейчас. И это разрывает моё сердце на кусочки! — ответила она, а затем, шмыгнув носом, встала и посмотрела на сидящего жеребца.

— Ты хоть понимаешь, какого это? Раз за разом, снова и снова видеть что-то ужасное, что никогда не забудется?

Я понимала.

— Мы все иногда думаем о подобном. Но я с уверенностью могу сказать, что это не сделает тебя счастливее, — тихо произнёс Вэнити. —

Может после того, как я заберу у тебя воспоминания, боль и уменьшится, но брешь останется. Подобное не лечат.

— Его больше нет. Я не думаю, что когда-нибудь снова буду счастлива. Я просто хочу снова выполнять свою работу. Хочу быть уверенной, что если ещё кто-то из нас умрет, так это буду я.

— Ты точно уверена? Просто я совсем не буду возражать, если Дуф станет следующим, — усмехнулся единорог. — Если бы мы могли голосовать за следующего, то он бы сам себя выбрал.

Джетстрим в ответ тихо и невесело посмеялась.

— Хех, в этом весь наш дурачок…

Она стояла тут, смотря вниз, на заходящее за горизонт солнце.

— Итак, ты сделаешь это, Вэнити?

Зелёногривый пони тяжело вздохнул.

— Меня наверняка заживо скормят большой медведице, если об этом прознают в моем Министерстве, но поддерживать боевой дух нашего отряда является моей работой. Просто попытайся вспомнить, что если ты попросишь, то я верну все эти воспоминания назад. Я их обязательно сохраню. Идёт?

— Идёт, — пробормотала она, закрыв глаза. Я почувствовала, как рог жеребца прикоснулся к моему лбу.

<-=======ooO Ooo=======->

Сначала Биг Макинтош с его Мэрипони. Теперь вот Стоунвинг с Джетстрим. Мне даже стало интересно, каково это — любить кого-то, но без взаимности? Хотя мне было достаточно и просто знать, какого это — любить кого-то.

«Джетстрим, это место там, где он сделал это в последний раз.»

Сейчас она и не вспомнит этого.

Мне надо вытащить Глори отсюдова. Вместе мы смогли бы спасти П-21… я смогла бы всё исправить. Глори, конечно, могла быть наивной, когда дело доходило до любви, но в основном же она умнее меня. Может она, как и Вэнити, получила моральный психотренинг? Я постаралась собраться с мыслями и провести черту между прошлым и настоящим.

Чертовы шары памяти. Мне пофиг на то, что там Священник о них наплёл, они просто… нехорошие. Я… ого! Салют солдатам Анклава.

Я достаточно пришла в себя, чтобы понять, что я уже не в диспетчерской вышке. Легче от этого отнюдь не было: серые стены бетонной комнаты, угрюмые лица четырёх солдат Анклава в чёрной броне, мои копыта связаны, а оружие конфисковано. Проведя взглядом по хмурым лицам пегасов, я подумала:

«Да, ситуация не из лучших, но бывало и хуже. К тому же ещё и в башке всё гудит.»

— Эт вы хорошо с шаром памяти придумали. Вы ведь его туда положили, да? Как будто знали, что я обязательно протяну к нему свои копыта.

«Итак, этих четверых я кладу телекинетическими пулями, дальше освобождаю свои ноги неимоверной силой воли, вскрываю дверь, которая может быть заперта, и голыми копытами выношу оставшуюся часть базы… Да, это мне по плечу!»