Кобыла-охранница
Шрифт:
— Почему бы тебе не поесть и не отдохнуть? — предложила я, улыбаясь. — Я возьму первую вахту. Если тот снайпер найдёт нас, то его тут же найдёт мой Л.У.М. — При виде ожогов на кобылке, улыбаться стало ещё труднее. — Тебе нужно позаботиться о себе, Глори. Ты же не хочешь подцепить инфекцию в добавок ко всему.
Она обеспокоенно посмотрела на меня и прошлась по кучке одежды, принадлежавшей Лютик: скудная кровать, но лучшая в этом Стойле.
— Разбуди меня часа через два, хорошо? — тихо попросила пегаска.
— Конечно. — солгала я с лёгкой улыбкой. Она заслужила долгий сон. А я ещё не скоро засну.
Глори лишь вяло посмотрела на меня. — Хорошо, но съешь что-нибудь, пожалуйста. Ты выглядишь ужасно.
— Как скажешь, мамуля, — сказала я с сарказмом, но беспокойство в её глазах не исчезло как я надеялась. Она положила свою голову и через несколько минут задремала. Должно быть она измучилась.
Но мне было не намного лучше. Я присела рядом с Лютик; время ползло очень медленно. У меня опять начались судороги. Моё сердце всё ещё быстро стучало, но хотя бы не так громко, чтобы было слышно. Спаркл-Колы было достаточно; сейчас мне действительно не нужно больше, чем у меня есть. Сахар не давал спать, вода утоляла жажду. И я была в норме. Ну, почти.
Я осмотрела комнату в поисках чего-то, что могло заставить перестать меня думать. Старая газета говорила о скандале в Министерстве Мира; наверняка эти строки кто-то читал и кого-то они огорчали. Даже до сих пор расследование продолжалось. Мир разваливался на части с недостроенными Стойлами, а они волновались о том, какая кобыла удостоится чести первой полететь на ракете. Не удивительно, что всех их сдуло ко всем чертям.
— Ты выглядишь ужасно, — прохрипел старый конь около меня, тасуя карты между копытами.
— Я и чувствую себя ужасно, так что всё нормально, — тихо пробормотала я в ответ, несмотря на то, что рядом никого не было. — Да, я ужасная. Зачем ходить вокруг да около? — Я выглянула через окно в атриум, и посмотрела на сваленные в кучу кости в дальнем углу комнаты. — Тебе нравится это делать?
— Дурной признак, разговаривать со своими галлюцинациями, — предупредил он меня.
— Но мне нужно с кем-нибудь поговорить, — прошептала я в ответ.
— Не я виноват в их смерти, — сказал он со вздохом, — не я затеял войну пони с зебрами. Не из-за меня они посходили с ума. И не я заставил их взорвать мир ко всем чертям. Это всё сделали вы сами. Вы создали меня. И теперь, почему-то, говорите, что это я виноват во всём. Я могу по копытам пересчитать пони, пытавшихся покончить со мной, а те, что лезли в драку, в итоге просто пролетали, да и их немного было, — он прекратил тасовать колоду и посмотрел на меня из-под шляпы.
— И к твоему сведению: это не я заставил тех ублюдков заклеймить её, а тебя — врать подруге.
Глори заснула, уткнувшись в свои копыта и мягко всхлипывая. Во сне она начала тихонько плакать. Пегаска вздрогнула, и я заставила себя подойти к ней. Так осторожно, как только могла я попыталась обнять её, стараясь не разбудить. К счастью, мои конечности послушали мой повреждённый мозг.
— Нет, — тихо шептала она, — мамочка… не надо… пожалуйста…
Старый жеребец посмотрел на меня усталыми глазами, а тем временем Глори успокоилась.
— И этого я не делал, — сказал он.
— Нет. Но кто-то сделал, — прошептала я, — и они за всё заплатят.
— То есть ты хочешь сказать, что нажала бы сейчас на ту кнопку? Чёрт, если бы ты сделала это там, в шахте, может сейчас спала бы в приличной кровати, — Он подошёл ко мне и взял бутылку пива своим копытом, («Как это у него получилось? Наверное это тоже часть галлюцинации.») сделал глоток, смотря, как я отхожу от, теперь уже затихшей Глори.
— Ну так что, это оно? Ты убийца? — он медленно помахал копытом перед собой, — Блекджек, палач Пустошей?
— Нет, я не палач, — сразу ответила я.
— Ну, тогда я бы посоветовал тебе поскорее узнать, кто же ты, пока ты ещё можешь сдерживаться, — сказал он, протянув мне пиво, — пока в тебе ещё есть что-то, что можно спасти.
— Во мне ничего не стоит спасения. Я просто должна позаботиться о ней и поговорить с П-21, — пробормотала я, поднеся пустую бутылку Спаркл-Колы ко рту. Я посмотрела на маленькую, мультяшную единорожку на этикетке и, мягко вздохнув, направилась к двери.
— Мне бы правда не помешало сейчас пиво.
Я подошла к упавшей двери Стойла. Может, я и была в разваливающемся теле, с мозгом, разговаривающим с галлюцинациями, и с потерянным рассудком, но я не хотела провести всю ночь вдыхая зловония. Я посмотрела на останки тех, кто отчаянно пытался попасть внутрь, и тех кто также отчаянно пытался выбраться, левитировала к себе маленького плюшевого единорога из стойла и поставила его к двери, возле себя. У меня был такой-же, когда я была маленькой. Как и всё в Стойле Девять Девять, его передавали через поколения, только этот был фиолетовым, а мой был фиолетовый с белым.
И всё-таки, старый ублюдок был прав, во мне было много ненависти. Я хотела кого-то обвинить в этом. Мне нужен был кто-то, на кого можно направить всю свою ненависть, чтобы та не грызла меня изнутри. Кто-то, на кого можно указать копытом, и сказать: «Вот он! Вот тот мудак, который во всём виноват! Разберитесь с ним, и всё будет хорошо!.» Но тех пони, которые были в ответе за всё это уже давно не было. Я перевернулась на спину, чувствуя, как выпрямляется мой позвоночник, и застонала, обняв маленького плюшевого единорога.
— Мне четырёх копыт хватит, чтобы пересчитать тех, благодаря кому я до сих пор не остановилась, — пробормотала я, гадая, не пытается ли мой мозг дать мне подсказку. Одной из них точно была Обитательница Стойла. Эта кобыла всеми своими копытами билась, чтобы спасти Пустошь. Она бы сейчас лежала и не хандрила. Уверенна, она поднялась бы на копыта и пробила бы себе путь из этой неразберихи. Может, ДиДжей Pon3 тоже, только по своему. Я слушала его передачу про радиацию и порчу, я думала, что Магическая Аномалия — проблема Хуффингтона. Может, у него и не было дробовика, как у Обитательницы Стойла, но он хотя бы пытался помочь.