Завтра всё как вчера – это небо, распятое рамой,И колодец двора с вечной сыростью ночью и днём,Подоконник, истёртый за годы моими локтями,Инвалидное кресло, и я, живший некогда в нём.Я родился таким — инвалидом, уродцем, убогим.Нелечимую немочь судьба мне в насмешку дала,Бесполезную ношу – тонки худосочные ноги.Как хотел я сменить их на два непорочных крыла!А внизу, как избушка Яги, на бревенчатых лапах,Голубятня стояла. И весь мой осознанный век,Круглый год, до зари, появлялся, в затасканной шляпе,Ненормальный хозяин —добряк по прозванию Швейк.И когда поднималось над городом мудрое Солнце,И стелило лучи или путалось в тучах кривых,Рассекая
пространство, взлетали из глотки колодцаБелоснежные птицы — пернатый неистовый вихрь.Забывался хозяин в какой-то немыслимой пляске,И понятна была эта радость — щенячий восторг…Я писал кренделя у окна инвалидной коляской,А над дыркой двора кружевами был вышит простор.Как-то ночью сожгли голубятню дурные подростки,И чумазый хозяин вконец одурел и раскис:Он, скуля, ворошил обгорелые чёрные доски,Прижимая к груди тёплый уголь и трупики птиц…Небо стало пустым.Серой тряпкой уныло обвисло —Не касалось давно волшебство белоснежным пером…Я с постели уже не встаю.Дни, как чёрные числа,И кружит в небесах жирной копотью стая ворон.
«Зной на улице, пыль на стёклах…»
Зной на улице, пыль на стёклах,На столе – вместо пыли – снегБелой скатертью. Быть застольюИли пoминкам по весне?За портьерами – белый полдень,Раскалённая добелаПыль дорог. А на досках полаВьюга холоду намела.Созревает под самой крышейСнегИ падает с потолка,И, накинув пальто,Ты пишешь,Снег сметая, как пыль, с листа.Если вдруг тяжела погода,Там,Коль выйдешь ты, за стеной —Возвращаешься и уходишьВ этот метеомир иной.Снег стряхнув, поведя плечами,Ходишь, слушая хруст да скрип,И подолгу глядишь в молчаньиВ окна с наледью изнутри.Там – Геенна невыносима,В пепел крылья палит огнём.Выдыхаясь, теряя силы,Ангел бьётся в твоё окно.
«Осенний день яснее, но короче…»
Осенний день яснее, но короче.Сжимает сердце близость холодов,И белизна небесная – на клочья,На клочья – зелень бывшая садов.…Упасть листвой, безропотно, покорно,На самый тихий шёпот перейдя,И обратить былую крону в корниПод сирый плач казённого дождя…Под ранний вечер первый снег на плечиОпустится, как ранние цветы,Которые так просто искалечитьНеловким жестом, краем теплоты.…Залечь, как снег – без шороха и грома,Стыдливо скрыть неровности и грязь,Увековечить сумрачную дрёмуНадёжнее немыслимых лекарств…Но вдруг – весна. Ворвётся и сожжёт,Растопит белый сонный порошок.…Принять дурманной солнечной отравыИ лечь, как свежескошенные травы…Усталость жжётСильней вулканьей лавы.Устал.
«Этот малый завидует? Бог с ним…»
Этот малый завидует? Бог с ним…Но завидовать нечему, брат —Здесь никто так не воет под осеньОт желанья отсюда удрать.Я глотаю лихие снадобья,Принимаю дурман-порошки —Будто это лекарство от злобы,От которой подводит кишки;Я пишу под наркозом, «под мухой»,А иначе – скрипенье зубов:Посмотри, как нахально порнухаПсевдоним выбирает «Любовь»,Запивает дешёвым шампанскимБезусловный провал, как триумф! —Я петлёй замеряю пространство,Что давно превратилось в тюрьму.И во сне не бывает пощады —Собираются искры в пожар.Обращается бранью площаднойМой громадный божественный дар!Удивляются мудрые людиИ находят забавным житьё,Где питаться из общей посуды,И держаться за место своё,Размножаться, давая потомствуПонимание: «Делай, как все»,Отвоёвывать место под солнцем,Прогоняя незваных гостей,И взрываться общественно – Стая!И впиваться, взвывая: «Чужой!» ……Ты листаешь странички, листаешь,Отдыхая под шелест душой…Я живу. А считал – по ошибкеЗанимаю чужие места.Но уже не трясутся поджилкиОт гортанного окрика: «Встать!»Я не встану в ряды легиона.Не осклаблю оскалом уста —Не отнимут ни рост мой, ни гонор,Угрызения стаек и стай.Я глотаю лихие снадобья,Растираю для них корешки,Чтобы вытравить тoчину злобы,От которой острее клыки;Чтобы ночью не видеть пожаров,Чтобы, как бы ни жгли угольки,……………………………………………………………………………………Не играть желваками на скулах,Улыбаться, как будто глухой;Чтоб любовь отличать от загула,И дерьмо от хороших стихов;Чтобы в петлю уж было не в тему,Даже если изысканный шёлк;Чтобы просто не путали с теми,Кто себя в этих стаях нашёл…Не завидуй ты мне. И не бойся —У тебя не такая игра:Слышишь клич? – Заправляйся и стройся.И добра не ищи от Добра.
«Ты – мой Каин…»
Ты –
мой Каин.Я – твой Каин.Каждый – зол и неприкаян,Каждый носит камень свой.Каждый выжидает время,Каждый целит камень в темя,Каждый носит в сердце бремя —Я живой,И ты живой.Ты – мой Каин.Я – твой Каин.Нам не надо красной ткани —Появляясь за спиной,Кровью красим полотно.Без оглядки на Завет,Кровью красим белый свет,И с небес закат стекает…Каждый Каин нераскаян.Каждый каждым попрекаем.Каждый шепчет: «Не убий!» —В каждом где-то Авель спрятан.Люди братья все.Аминь.
«Последствием безумных мужеств…»
Е.С.
Последствием безумных мужеств,Дурных торжеств —Плащом охватывает ужас.Подняв на шест,Себя – отсeченная напрочь,Но всё ж – жива—Всё плачет, думает и плачетГоль-голова.И думы – поздно и напрасно —Лелеют сласть,С которой смешана опасность,Чьё имя – страсть.Страх! – загнан в угол. Шепчет вором:«Сквозь стену – лезь!»Как время стрелками пришпорить? —Скакун тот резв!…Плющ оплетает палисадникВьюном молвы…Куда деваться мне? Я – ВсадникБез Головы!Безвыходность звучит: «без-выдох»,Как будто «сдох».Но если выкрикнуть: «Изыди!»,Когда же вдох?!Когда дышать не удаётся —Умри, усни.…Да только любится, как пьётся —Едва начни…Ходить бессмысленною тенью? —Снедает зуд —Рой человеческих суждений —Не Божий суд,И суд неправедный, но скорый,Как сверк ножа…Как только выдохнется Сторож —Бежать! Бежать! —Сквозь обесстыженные степи,О двух конях,Туда, где сумрачные дебри —Вид из окна, —Там неухоженные ветки,Там дикий сад.Там – не подрубят и не свергнут —«Таких – нельзя!»… А здесь – иссушены до треска —Коряги пней:«Кусты нуждаются в обрезке,В цвету – сильней…»Стальными лезвиями правилПоправят – Сверк!От усредняющей потравы —В побег! В побег!Не стать растением покорным«Хоть под пилу!»,Прожить, не распуская корниЦепляться вглубь,А голову теряя в скаче —Долой, душа! —Вселенную загнать, как клячу…Бежать! Бежать!
«Стряхни меня, как холодный пепел…»
N.N.
Стряхни меня, как холодный пепел,Не плачь ночами, кончай дурить —Я только имя в твоей newspaper,Всего лишь повод перекурить.Я просто вывих твоих гормонов,Изящный выстрел в плохом кино,Где смысла мало от церемоний,Но хину в воду, но яд – в вино…Меня нетрудно поставить в стойло —Я парень смирный, я не лихой.Найди мне место в земной юдоли,Стряхнув, как пепел плохих стихов.Бумага крыльев ломает стены.Мне будет тесно в любом раю —Я – Ангел Ночи. Я – Невеселье.Я шаг сбиваю, когда в строю.Свои архивы спиши за сроком,Вернись к покою, пока горит.Все наши беды – в газетных строках.Остынь немного.Перекури.
«В этой бешеной круговерти…»
В этой бешеной круговерти,В этом полном огня Аду,Мы, пытаясь забыть о смерти,Тщетно верим, что не найдутС острым нюхом – подземлюройки —Востроглазые существа,Что живым урезают сроки —Так не вовремя! Свят, свят, свят! —И сквозь пекло бежим с оглядкой —Догонялки – игра проста:Убегая, глядеть украдкой:Нет ли сзади ещё «хвоста»?..И бежали б, не поспешая,Не петляя, могли б идти.Зная – та, от кого бежали,Встанет вдруг поперёк пути,Пылко примет в свои объятья,И шепнёт: «Я тебя ждала» …И никто никогда – обратно.Ни за скорость, ни за талант.
«Приходят друзья – на пороге встречай…»
Приходят друзья – на пороге встречай.А с ними – подруги, которые – плюнь…Льётся рекой нескончаемый чай,Тянут беседу, как дети – соплю.Подруги утешат: «Да что ты? Кайфуй!»,Неверно толкуя кручину-печаль,И как тараканы по комнатам… Тьфу!Чуть-чуть – и заваришь особенный чай:Настоянный мятой чистейший стрихнин…Квартира из крепости стала тюрьмой:Приходят друзья, убивают стихи,А после – зевая – уходят домой;А после – ты болен и пуст. Ты сидишьИ смотришь, как в небе бледнеет Луна.За трупы стихов – так воспитан! – не мстишь:Ночь впереди. И, к тому ж, не одна.К чему бесноваться? Кричи, не кричи —Дыру не заделать изяществом драм.Ты станешь опять собирать кирпичи —Библейские камни —И складыватьХрам.
Август
По странному стечению обстоятельств ли, по странной и страшной традиции ли, август стал убийцей русских поэтов «серебряного» века – Александра Блока, Николая Гумилёва… Позднее, но тоже август унёс жизни хранителей духа «серебра»: умер Максимилиан Волошин, рассчиталась с жизнью Марина Цветаева.
«Поэт в России больше, чем поэт…» И смерть поэта всегда больше смерти человеческого тела. Это всегда Уход в Небытие его эпохи, духа, ореола. Потом или беспамятство, или бронза…