Код Альтмана
Шрифт:
– Обычная мера предосторожности. Можно сказать, достижение баланса сил. Любое судно имеет право находиться в любой точке международных вод. В сложившихся обстоятельствах мое правительство сочло, что у него нет иного выхода. Ведь что ни говори… – на лице посла вновь появилась едва заметная улыбка, – мы всего лишь наблюдали за наблюдателем. Самое заурядное дело.
– И теперь вы – разумеется, в силу указанных вами причин – открываете один из своих секретов, а именно то, что Китай следит за нашим Пятым флотом. Индийский океан – единственное место, откуда ваша подлодка могла столь быстро дойти до
В глазах Ву что-то мелькнуло. Вероятно, он был раздосадован тем, что кто-то из пекинских руководителей подорвал его позицию в нынешних переговорах. Тем не менее он не сказал ни слова.
– Мы, естественно, всегда подозревали, что такое наблюдение ведется, но теперь у нас появились конкретные факты. Впрочем, оставим это. – Кастилья взмахнул рукой. – Я собираюсь сделать нечто необычное. Нечто, с чем не согласны мои советники. Я собираюсь рассказать вам о том, какое задание выполняет «Кроув». Несколько дней назад мы получили неопровержимые сведения о том, что «Эмпресс» перевозит значительное количество тиогликоля и хлорида тионила. Вряд ли вам нужно объяснять, для чего могут быть использованы эти вещества.
Президент выжидательно замолчал.
Выражение лица посла не изменилось, он ничего не сказал, и Кастилья добавил:
– Количество химикатов настолько велико, что они могут быть предназначены исключительно для производства оружия.
Ву напрягся всем телом:
– Повторение истории с «Иньхэ»? Сэр, но ведь мы уже…
Президент покачал головой:
– В тот раз вы точно знали о том, что мы не правы. Это дало вам возможность сопротивляться до конца и выставить нас дураками. Вы находились в беспроигрышной позиции. Если бы мы не захватили корабль, сложилось бы впечатление, что вы дали нам отпор, и вы увеличили бы свой политический капитал. Поднявшись на борт «Иньхэ», мы выглядели бы самонадеянными грубиянами. Поскольку мы так и сделали, вы набрали очки на международной арене.
Казалось, Ву был потрясен:
– Не верю своим ушам, сэр. Мы всего лишь соблюдали международное законодательство – и тогда, и сейчас.
– Чушь собачья, – любезным тоном отозвался Кастилья. – Тем не менее я рассказал вам все это, поскольку у меня есть к тому причины. В этот раз мы уверены, что в Джун Нань Хаи не знают, что на самом деле перевозит «Эмпресс». Мы полагаем, что ваше руководство непричастно к этому предприятию и появление «Кроува» оказалось для него полной неожиданностью. Иными словами, когда мы поднимемся на борт «Эмпресс», Китай при любом развитии событий окажется в очень затруднительной ситуации, и это в то время, когда торговля с остальным миром является одним из ваших важнейших долгосрочных приоритетов.
Несколько секунд Ву сидел молча, не спуская с президента глаз и, судя по всему, собираясь с мыслями. Наконец он заговорил, однако истинное значение его слов заключалось в том, что не было сказано:
– Мы не можем допустить столь грубого нарушения законов, как захват китайского судна в международных водах.
Ни протеста, ни опровержения, ни увиливания, ни угроз.
Президент уловил подтекст:
– Ни Соединенные Штаты, ни остальной мир – в том числе Китай – не могут допустить, чтобы химическое оружие массового поражения
Ву кивнул:
– Таким образом, сэр, мы попадаем в тупик. Что вы предлагаете?
– Вероятно, этот тупик можно преодолеть, располагая надежным доказательством. Подлинником грузовой декларации.
– Доказать ничего невозможно, поскольку такой груз не покидал пределов Китая. Тем не менее, если бы такая улика существовала, мое правительство рассмотрело бы ее в интересах международного законодательства.
– Если бы существовала.
– Ее нет и не может быть.
Президент улыбнулся:
– Благодарю вас, господин посол. Полагаю, на этом нашу беседу следует завершить.
Посол Ву поднялся на ноги, вновь склонил голову и ушел.
Кастилья смотрел ему вслед. Потом он нажал клавишу интеркома.
– Миссис Пайк? Попросите шефа моей секретной службы явиться в Овальный кабинет.
Президент Кастилья сидел в полутемном кабинете Клейна в здании «Прикрытия-1».
– Ваш разведывательный самолет и Джон Смит были обнаружены у Дацу. Местные власти ищут его. Во всяком случае, так сказал посол Ву.
– Проклятие, – выругался Клейн. – Я надеялся, что этого удастся избежать. Смиту и без того хватает трудностей.
– Почему вы не выбросили его с «Б-2»? Невидимость для радаров была бы весьма уместной.
– У нас не было времени перегнать самолет с базы Уайтмен. Пришлось обойтись тем, что мог предоставить морской флот. Я предпочел бы более высотную машину, но мы не могли допустить, чтобы китайцы обнаружили кресло-катапульту. Что они, собственно, видели?
– Посол сказал лишь, что они засекли самолет и, предположительно, опускающегося парашютиста.
– Отлично. Они не уверены даже в том, что видели парашютиста, а уж тем более не обнаружили место посадки и не нашли его снаряжение. Если повезет, Смит уложится в сроки.
– С помощью тех людей, на которых ты рассчитывал и о которых я не должен знать?
– Таков наш план, и, честно говоря, наши помощники понравились бы китайцам не больше, чем группа, состоящая только из американцев.
Президент рассказал ему, о чем еще говорил посол.
– Мы не ошиблись. В Пекине ничего не знали об «Эмпресс» вплоть до той поры, когда за ним начал следить «Кроув», и это подсказало им, что здесь что-то неладно. Мне показалось, что, когда я упомянул о химикатах, Ву был потрясен. Он доложит об этом в Джун Нань Хаи. Как обстоят дела с розысками декларации?
– От Смита не поступало известий, но я их пока и не жду. Что слышно о человеке, допустившем утечку информации?
– Ничего, черт побери. Расследование продолжается. Я делюсь сведениями только с теми, кому они необходимы для работы.
Укрывшись в глубине небольшой рощицы, Джон время от времени слышал звук легковых машин и грузовиков, проезжавших по отдаленному шоссе. С трех сторон, примерно в двух километрах, до сих пор светились редкие огоньки ферм. В ушах Смита нервным ритмом отдавалось тяжелое дыхание уйгуров и биение его собственного сердца. Кто-то из уйгуров откашлялся, меняя позу. Джон тоже шевельнулся, разминая суставы. Однако в колонии по-прежнему ничего не происходило. Ни звуков, ни движений.