Код красный

Петерсон Хельга

Они пробрались уже в середину зала, и песня будто подошла к концу. Бас, вторая гитара и барабаны замолчали, снова осталось только соло Люка. В тишине прозвучали несколько минорных гитарных переборов.

— «…Не стать моей, — негромко протянул Люк. — Не стать моей…»

Последние ноты зазвенели в воздухе. Мгновение. Два. Три. И грянули аплодисменты. Визг, свист, ор ворвались в барабанные перепонки…

Именно в этот момент Тесса всё-таки добралась до сцены.

Именно

в этот момент на талии оказались руки Черчилля.

Он поднял Джеки, как куклу, и усадил на высокий помост. Волосы завесили лицо, она быстро смахнула их, оперлась на ладонь и встала на ноги. В первую секунду в глаза ударил прожектор. Руки затряслись от озноба. До сознания докатилось, что зал вдруг затих.

Дыхание перехватило.

Она резко развернулась и нашла взглядом совершенно ошарашенное родное лицо. В голубых глазах застыл шок, жилистые руки повисли вдоль тела, кадык на сильной шее дёрнулся вверх и вниз.

— Вашу мать… — выронил Люк.

Глава 35

Это глюки. Не иначе.

Это не может быть Джекс. Откуда ей здесь взяться?

Примерно это Люк успел подумать, прежде чем перевести взгляд ниже и узнать сестру. А потом рыжая девчонка на сцене смахнула копну волос с лица, обернулась и нашла его взглядом.

Ладони мгновенно похолодели. В мозгу ударил гонг. В живот прилетело пушечное ядро.

— Вашу мать… — вырвался собственный ошарашенный выдох прямо в микрофон.

И в зале наступила могильная тишина.

Джекс застыла на краю сцены. Немного щурясь, заложила руки за спину. В коротких шортах, открывающих идеальные ноги, топе и косухе на узких плечах. Глаза непривычно подведены чёрным, но не узнать их невозможно. Совершенно потерянные глаза.

И какого, мать её, хрена она здесь делает?!

— Привет. — Джекс неуверенно подняла руку и помахала ладошкой.

Тихий голос зазвенел в ушах, Люк попытался сглотнуть камень в глотке.

— Ну привет, — хриплое карканье опять эхом пролетело по залу.

Дерьмо! Микрофон!

Джекс нервно улыбнулась, но улыбка сразу слетела с лица. Она снова спрятала руки за спину и осмотрела притихшую толпу внизу.

— Вау… — Заложила за ухо рыжую прядь. — Как здесь много людей...

Да уж. Людей достаточно. Но…

Её слова отрезвили, как ледяной душ. Люк моргнул, сбрасывая оцепенение. Джекс, песня про девушку, притихшая толпа, которая увидела эту самую девушку…

— Чёрт. — Он рванулся вперед. — Идём. — Схватил её за локоть и потащил к выходу со сцены.

Она, не стала упираться. Как тряпичная кукла, послушно потопала рядом. Он нырнул за высокую тумбу с колонками, шагнул дальше в карман. Народ позади разочарованно загудел.

Но звон в мозгу всё еще не рассеялся.

Люк бегом спустился по ступенькам, всё еще не выпуская маленький локоть, и рванул в примыкающий служебный коридор. В глазах потемнело. После яркого света сцены потребовалась несколько секунд,

чтобы привыкнуть к обычной потолочной лампе. Там, со стороны зала заиграла клубная музыка, будто пытаясь стереть мимолётное замешательство. Люк распахнул ближайшую дверь и оказался в небольшой подсобке, заставленной аппаратурой.

Музыка стала тише. Он остановился возле запасных сабвуферов, выпустил локоток и круто развернулся.

Один-единственный вопрос вот уже полминуты поршнем бился в висках.

— Откуда ты здесь взялась? — Люк отступил на шаг от сжавшейся, потерянной фигурки.

Возможно, прозвучало резковато, но какого хрена происходит?!

Он же просто хотел презентовать новую песню, но чтобы это прошло мимо виновницы. Всего лишь. Он так много хотел?! А Джекс тем временем запахнула на себе косуху и пожала маленьким плечиками.

— Тесса притащила потанцевать, а мы не знали, что здесь замена. — Она опустила взгляд в пол. — Это она вытолкала меня на сцену. Она и Черчилль.

До сознания наконец дошёл весь смысл произошедшего. Весь. Долбаный. Смысл.

— Святое дерьмо. — Из горла вырвался сиплый, болезненный смешок.

Люк нервно прочесал пальцами мокрые волосы и сжал их на затылке. Запрокинул голову и посмотрел в потолок. В каморке стало тихо.

Джекс здесь. Она всё слышала. Вряд ли пришла только на последних аккордах, а значит, слышала вообще всё. Как он посвящал ей песню, не имея на то морального права. Слышала саму песню, которую хотелось как можно дольше скрывать. И теперь будет знать, какое же он жалкое, влюблённое ничтожество. А все вокруг будут знать, про кого он пел. Все их общие знакомые.

Каково ей будет жить с этим дальше? Когда все знают?..

— Ты расстроился… — вдруг раздался тихий голос. Люк вздрогнул и опустил голову. — Я говорила ей, что не нужно идти на сцену, но она же не слушает… — голос Джекс стал ещё тише. — Мы тебя подставили, да? Прости. Сама я не стала бы этого делать…

То есть она ещё и считает себя в чём-то виноватой? Люк округлил глаза.

— Ты не подставила, нет! Всё нормально, даже не думай об этом! Я сам виноват.

Но взгляд она не подняла. Так и осталась стоять, запахнув косуху и обняв себя за плечи. В каморке повисло тяжёлое молчание, Люк беспомощно посмотрел по сторонам. Ч-ч-чёрт. Нужно еще что-то сказать. Но что? Что вообще говорят в таких идиотских ситуациях? Начать оправдываться? Но как?..

— Это… это же моя майка на тебе? — молчание треснуло от тихого голоса.

Люк резко повернулся и наткнулся на осторожный взгляд. По коже прошел озноб. Хуже быть не могло? Выходит, могло.

— Да… — Он импульсивно забросил руки за голову и одним рывком стянул с себя футболку. — Прости, я, оказывается, клептоман. Держи… — Протянул мятую ткань.

Джекс обалдело уставилась на тряпку. Внутренности скрутились в один тугой ком и больно сжались. Ещё сегодня казалось, что большего унижения уже не будет, но нет. Вот же оно.