Код Малевича
Шрифт:
— Да, да, конечно… — стражи порядка расступились, пропуская работника скорой помощи.
Тот прошел мимо, небрежно забросил тело в машину и напоследок сказал.
— А за этих не переживайте, часа через два, два с половиной очнутся.
— А мы и не переживаем, — ответили хором полицейские.
Похититель завел фургон и, посигналив на прощание, скрылся из виду.
Его сердце бешено колотилось от переизбытка адреналина. Но все уже позади, хотя едва не сорвалось. Эти бабки всегда появляются не во время. Как тут не вспомнить анекдот: как
Стражи порядка переглянулись.
— Ну и что нам с ними делать? — спросил один и кивнул в сторону спящей бабки с собакой.
— Надо соседей опросить, узнать, где живет эта голожопая и вызвать спасателей. Не мы же ее с тобой таскать будем, — ответил второй и почесал затылок, сдвинув фуражку на лоб.
В этот самый миг обсуждаемая особа заворочалась и захрипела.
— Я все слышу! Подглядываете, негодники?! — Она прикрыла срам. — Я сейчас полицию вызову! Маньяки! Снасильничали уже?!
Видимо, снотворное не смогло перебороть старческий яд, что тек по ее венам, артериям и капиллярам. Ничего этих бабок не берет.
.
.
Мельник тихо сопел на казенном диване, укрывшись линялым пледом, и что-то бубнил. Даже во сне работа его не отпускала.
Ему снились похищенные артефакты, которые он-таки нашел. Ему даже вручили медаль «За старания» и грамоту.
Джинсовый костюм покоился на спинке стула. Порывы ветра, залетавшие в кабинет через приоткрытое окно, колыхали занавеску и пытались скинуть со стола какие-то бумаги, но безрезультатно. Сквозь сон Григорию послышался робкий стук в дверь. Сыщик потянулся и приоткрыл один глаз.
«Показалось?».
Стук повторился, а поскольку Мельник уже не спал, то списать явление на воображение не получилось.
— Войдите.
Дверь приоткрылась, и на пороге появился констебль, как всегда одетый по форме.
— Я что, проспал?! — Григорий откинул плед и вскочил, пытаясь вспомнить, куда он засунул телефон. — Не уж-то будильник не сработал?!
— Нет, вашбродь, — поспешил успокоить его Аверин. — Это я рано пришел.
В этот момент раздалась трель «Наша служба и опасна и трудна». Телефон нашелся под диваном.
— Случилось чего? — сыщик потер заспанное лицо ладонями.
— Ну… — замялся Максим. — Как сказать… Не знаю подробностей, но похоже нарисовался очередной эпизод по нашему делу. Надо проверить. Найдена машина. Дорожная полиция пробила номера — тачка принадлежит Сергею Темнокову, тому, который в Комедийном клубе шутит. Он еще в «Нашей Русиши» играет придурка, который с телевизором разговаривает и металлурга-гея.
Мельник поднял взгляд к потолку и уставился на лампу.
— Гей — это когда есть «Ламборгини», дом на Империальском шоссе, яхта и счет в банке Цюриха, а он изображает простого пидора, рельс ему в задницу! Отлично утро началось… Я и кофе не попил.
—
— Великолепное сочетание, — Мельник влез в джинсы, накинул куртку, сунул ноги в ботинки и вышел из кабинета.
.
.
Неизвестный, пряча лицо под капюшоном, притаился возле массивной металлической двери и прислушался. Как обычно по ту сторону шла светская словесная перепалка.
«Эти типа «звезды» все никак не успокоятся! Весь смысл их никчемных жизней, по ходу, только и заключается в том, чтобы облить помоями ближнего и показать свою значимость и крутизну. Уроды моральные!».
Лязгнул тяжелый засов, клацнул замок, скрипнули петли. Дверь со скрипом отворилась и в темнице наступила тишина, но лишь на секунду.
— Я убью тебя, падла! — прорычал Держигурда, но тут же был успокоен сильнейшим ударом ногой ниже пояса. Он охнул и заскулил.
— Так ему! — обрадовалась Пехова. — Задрал уже своими песнями, горлопан.
— Дура! — рявкнула Герринг. — Очень интересный мужчина. Нам что, слушать твои побасенки про любовные похождения?
Анфиса огрызнулась, звякнув цепями.
— Конечно, он ведь через каждое слово твой силикон нахваливает!
— У меня все натуральное, ты, швабра!
— Иди на х…й, корова!
Только Низовская сидела в своем углу, сжавшись в комок, и громко всхлипывала. В полумраке никто не заметил злобной ухмылки неизвестного. Он прошел через темницу, сбросил на пол бездыханное тело и приковал его кандалами. Затем подхватил ведро, которое служило сортиром для плененных, и вышел, закрыв за собой дверь.
— Эй, ты кто? — Пехова потрогала ногой вновь прибывшего, которого оформили на постой рядом с ней. — Судя по анатомии, это мужчина. Ничёшный такой, я бы дала.
— Кто про что, а вшивый про баню, — прошипела Марья. — Никита, вам больно?
Держигурда с трудом разогнулся.
— Нет, бл…дь, мне приятно! Тебе бы ногой по эклеру звезданули! Вот тварь, все бубенцы отбил, сука. Убью!
— Я даже звон слышала! — загоготала Анфиса.
— Хватит ржать, лошадь! — крикнула Герринг. — У тебя совсем нет чувства сострадания?!
— У меня есть чувство, что скоро нам крышка, если мы отсюда не выберемся! — прорычал певец. — Маша, возлюбите ближнего своего. Может это у вас будет в последний раз…
— Ага, — хмыкнула Пехова, — и далеко не первый. А на счет любви волосатый прав. Надо подумать. Юля, ты как, участвуешь в групповушке?
Низовская вытерла слезы.
— Нет, я мужа люблю и есть хочу. Меня, наверное, уже ищут. Мою передачу ждут миллиона телезрителей!
— Ну и ходи как дура без подарков. Блин, кого же нам подселили?! — и Анфиса толкнула лежавшего рядом посильнее.
Тот заворочался, покряхтел и сел, схватившись руками за голову.
— Мне больше не наливать… А чего все голые?