Код нового мира
Шрифт:
— Будь моя воля, я бы еще неделю никому бы не посмел приблизиться к тебе. Кроме медперсонала, разумеется. Как ты себя чувствуешь?
— Бывало и лучше, — неопределенно ответила Кира. — Почему вы так говорите? Я в сознании, могу отвечать на вопросы, могу думать. Я почти выздоровела.
Доктор Андерсон усмехнулся, изучая показания приборов.
— Тебе так кажется. Тебе предстоит очень долгий реабилитационный курс. Но, думаю… — Он одобрительно кивнул, не отводя взгляд от мониторов. — Мы можем отважиться на эксперимент. Ты можешь пошевелиться?
Кира согнула левую ногу в колене. Доктор выглядел
— Попробуй сесть. Если где-то возникнет боль, скажи.
Кира кивнула, уперлась руками в матрац и напряглась. Мышцы отозвались ноющей болью, но она стиснула зубы и промолчала.
— Осторожнее, — попросил доктор, придерживая ее за плечи.
Целая минута усилий — и Кира сидела на постели. Не сказать, что ее распирало от восторга — но в глубине души она испытывала радость. Доктор Андерсон же не скрывал своих чувств и широко улыбался.
— В целом, неплохо. Даже, я бы сказал, замечательно!
— Мышцы немного ноют, — призналась Кира.
— Это нормально, — сказал он. — Ты пролежала без малого месяц. Мышцы начали атрофироваться, и боль — это естественно.
Кира закусила губу. Улыбка тут же исчезла с лица Андерсона.
— Что-то не так? Тошнота? Головокружение?
— Нет, — поспешила успокоить его Кира. — Просто… мне бы хотелось встать.
— О, я думаю, ты не готова к этому. Не стоит перегружать организм. — Он открыл черную папку, что держал в руках, достал из нагрудного кармана ручку и сделал несколько записей. — Если все будет идти, как идет, то через пару-тройку дней я разрешу тебе встать. Идет?
— Идет, — пожала плечами Кира.
Пока она сидела, он тщательно осмотрел ее голову, послушал дыхание, проверил записи медсестер, после чего что-то еще добавил в ее больничной карте и закрыл папку.
— Какие жалобы есть? Головная боль?
— Иногда.
— Тошнота, горечь во рту?
— Нет.
— Галлюцинации?
— Нет.
— Восемь умножить на восемь?
— Шестьдесят четыре.
— Два в третьей степени?
— Восемь. В четвертой — шестнадцать, в пятой — тридцать два.
— Превосходно, — одобрил Андерсон. — Дела идут очень хорошо, и вполне вероятно, что на следующей неделе ты сможешь перейти на дневной стационар. Извини, но некоторое время еще нам необходимо тебя наблюдать.
— Я понимаю, — покорно ответила Кира, увлеченно рассматривая точки от иголок на руках.
Как только за доктором захлопнулась дверь, Кира сбросила с себя простынь. Конверт, оставленный Оливией Венли, она спрятала под матрац, а сама глубоко вздохнула, повернулась всем телом поперек кровати и спустила ноги вниз. Предстояло серьезное, как она полагала, испытание. Теперь иглы не торчали из ее рук, и она могла свободно передвигаться — вопрос только в том, сможет ли она это делать. Коснувшись холодного пола пальцами ног, Кира подвинулась ближе к краю кровати. Одно усилие — и она уже почти стояла. Большая часть массы тела приходилась на кровать, а это никуда не годилось.
Кира набрала полную грудь воздуха и оттолкнулась
Отдышавшись и утерев пот с лица, она повторила маневр, но на этот раз используя меньшие усилия для толчка, чтобы в случае падения вернуться назад, на кровать. Замысел удался — она встала. Ноги тряслись от напряжения, сама она держалась руками за железный стол, на котором стоял погасший плоский монитор. Она едва удерживалась от желания разжать пальцы — и будь, что будет. В конце концов, она так и сделала. Резкая боль подобно разряду тока обожгла левую ногу чуть ниже колена, и Кира вскрикнула, снова схватившись руками за стол.
В коридоре уже слышались шаги медсестры.
ЧАСТЬ 4.
1.
— Значит, вы хотите привлечь Интерпол.
Оливия Венли сидела в кабинете генерала Виррета за столом напротив кресла главы, а он сам неторопливо прохаживался от окна к двери, держа сжатой в кулак руке перьевую ручку.
Наступивший жаркий день ничуть не развеял мрак, что царил над делом Виктора. Скорее, наоборот. Едва начался рабочий день, пришел полицейский отчет об убийстве в Харвуд-плейс. Хозяйку той самой квартиры звали Ханна Джилли, и в ее крови — какое совпадение! — был обнаружен тот же самый яд, что убил и Джеймса Хилтона. Однако, в этом случае на теле жертвы не было видимых повреждений, лишь маленькая ранка на указательном пальце руки. Умерла она в промежуток между тремя и четырьмя часами дня, на подоконнике обнаружили отпечаток обуви, и оставалось только ломать голову — как убийца смог проникнуть в квартиру через окно посреди дня, когда улицы полны людей. И выяснить это предстояло не только полиции, а еще и людям из Агентства — убийство миссис Джилли прикрепили к делу Виктора.
Соседи и слышать не слышали ни о каком Микки, зато нашелся старичок, подробно описавший «незнакомую девочку в спортивном костюме». Он выходил из магазина, расположенного в доме напротив, когда она едва не сбила его с ног. «Не слишком осторожно», — заметила Оливия. С другой стороны, кто знал, что найдутся люди, которые смогут все это связать в одну нить.
— Ну, по крайней мере, хорошо, что вы решили дождаться меня, — сказала Оливия, когда генерал снова опустился в свое кресло. — У нас кое-что есть. Есть переписки Виктора. Есть его адрес. Есть эта самая девочка, о которой говорил тот мистер.
— Девочка? Причем здесь она? Столкнулись в дверях магазина, это что, преступление? — Генерал прищурился, и Оливия отвела глаза, осознав, что попалась.
Она никому не сказала о том, как Аннет оставила с носом ее и офицера Стивенса. Но, похоже, что настал подходящий момент. И Оливия рассказала все от начала до конца. По ходу ее повествования генерал хмурился, поджимал губы, но ни разу не перебил. Когда Оливия закончила, она приготовилась к длительной тираде на повышенных тонах и покорно опустила голову.