Код одиночества
Шрифт:
Ирония судьбы заключалась в том, что чем хуже шли дела со Светланой, тем стремительнее взбирался генерал Белокопытов по служебной лестнице. Он знал, что, если бы не наркотическая зависимость дочери, его, может, даже назначили бы директором новообразованной ФСБ. Однако Андрей Ильич понимал, что эта должность политическая, занимающий ее человек лишен, по большому счету, влияния, а чтобы реально оказывать воздействие на страну, нужно оставаться в тени, играя роль серого кардинала. И все же болезнь дочери делала его уязвимым, чего Андрей Ильич терпеть не мог. Больше всего, однако, он боялся, что со Светланой случится нечто ужасное.
Поэтому-то он и приставил к ней двух подчиненных, приказав им не спускать с девушки глаз ни днем ни ночью, следовать за ней повсюду, однако вмешиваться в происходящее только в экстренном случае. Светлана каким-то образом пронюхала о том, что отец установил за ней слежку, и обманула его людей. Те, как последние тупицы, попались на дешевый трюк: Светлана зашла в подъезд дома, где проживала ее подруга, и вышла из него через черный ход, в то время как наблюдатели были уверены, что она все еще в гостях у приятельницы.
Подчиненные поняли, что Светлана обвела их вокруг пальца, только через несколько часов, но было поздно: девушки и след простыл. Белокопытова более всего возмущало, что они не рискнули доложить ему немедленно, а еще три с лишним часа метались по столице, стараясь отыскать Светлану в местах ее обычного пребывания – притонах, сомнительных кафе, клубах и на дискотеках. Наконец, потеряв драгоценное время, охранники сообщили о случившемся генералу. Андрею Ильичу мерещились страшные сцены – его вызывают в морг на опознание трупа дочери; или он узнает, что та стала жертвой группового изнасилования или разбойного нападения; или элементарно вколола в вену слишком большую дозу героина и умерла, поскольку никого рядом не было, чтобы вовремя вызвать медиков. Белокопытов и думать не хотел, что произойдет, если он лишится Светланы:
– Андрей Ильич! – доложил ему один из помощников, влетая в кабинет. – Светлана объявилась! Только что вышла из автомобиля перед подъездом!
Генерал Белокопытов, в бога не веривший, мысленно поблагодарил Создателя и, когда помощник исчез, даже перекрестился дрожащей рукой. Страх уступил место гневу – девчонка окончательно распоясалась, придется прибегнуть к действительно жестким мерам. Но отправлять ее за границу нельзя. Еще бы, ведь ее отец – заместитель директора ФСБ, и кто знает, чем ее там, в западных клиниках, накачают – запросто могут превратить против ее воли в шпионку. А вот в Петербурге имеется одно заведение, правда, нелегальное, там из пьяниц и наркоманов делают здоровых людей, правда, при помощи грубой физической силы. До сих пор он жалел дочку, боялся отдавать ее в руки костоправов и знахарей, однако настало время забыть о сентиментальности. Все, решение принято, он тотчас же лично доставит Светлану в Северную столицу и сдаст на руки тамошним эскулапам.
В дверях кабинета возникла дочка, как всегда, одетая во что-то непотребное – черное, рваное и просвечивающее. Ее поддерживал за талию парень, лицо которого показалось Андрею Ильичу смутно знакомым. Светлана, как обычно, была под кайфом, однако вроде бы жива и невредима.
– Благодарю вас, – сухо произнес генерал, уложил дочку на диван и накрыл шотландским пледом.
Дружок
– Вы можете быть свободны, – отчеканил Андрей Ильич и взглянул на лощеного молодого человека. На наркомана или представителя андеграунда не похож: слишком здоровый вид. Смазливый тип лет двадцати с небольшим, одежда дорогая, заграничная. И лицо... Где же он видел этого субъекта?
Тот первым нарушил молчание, протягивая генералу руку:
– Разрешите представиться, товарищ генерал, меня зовут Игорь Веселовский.
Белокопытов про себя усмехнулся. Ну конечно, парень – молодой волчонок от бизнеса, желающий превратиться в вожака стаи российских финансовых воротил. Только ничего не получится – партнер Веселовского уже дал показания, каялся в грехах, рассказывал о том, как умыкнул «золото партии». Совсем скоро настанет черед и этого хмыря.
Протянутую руку Андрей Ильич проигнорировал и сурово спросил:
– Что вы сделали с моей дочерью?
– Можете сами удостовериться, папа, ничего, – ответил развязно Веселовский.
Генерал побагровел: что молодой прохиндей позволяет себе?!
– Очень рад познакомиться с вами, папа, – продолжил нахал, – мне Светочка о вас очень много рассказывала. Бедняжка, конечно, сама ничего не помнит, потому что вы сами знаете, папа, она почти всегда находится в мире грез...
– Прекратите называть меня папой, – процедил Белокопытов. – Учтите, Веселовский, если выяснится, что с моей дочерью что-то случилось, я лично возьмусь за вас. А теперь брысь!
– Какой, однако, крутой нрав у вас, товарищ генерал! – усмехнулся Игорь. – Так-то вы встречаете человека, доставившего домой блудную дочку? Негоже подобным образом обращаться с новым членом своего небольшого семейства.
Думая, что ослышался, Белокопытов с отвращением взглянул на Игоря:
– Слушай, Веселовский, если думаешь, что мое терпение безгранично, то ошибаешься. Желаешь побывать на допросе с пристрастием – могу тебе это немедленно устроить. И ты, как и твой дружок Батышев, скоро окажешься на нарах, причем на очень долгий срок. А кто знает, может, суд вынесет и смертный приговор – за хищение государственного имущества в особо крупных размерах!
Странно, но монолог, который на любого другого произвел бы жуткое впечатление, Игоря вовсе не тронул. Хорошие нервы, подумал одобрительно генерал, но тотчас одернул себя.
– Конечно, товарищ генерал, вы можете приказать взять меня под стражу и устроить допрос с пристрастием прямо здесь, в вашей квартире, но... – с улыбкой сказал Игорь. – Но как отнесется к вашему поступку общественность, ваше начальство и руководство страны? Вы ведь сдадите на руки чекистам собственного зятя!
– Что?! – Генерал выпучил на Игоря глаза: о чем говорит этот проходимец?
– А ведь многие, в том числе и ваши недоброжелатели, могут представить дело так, что вы, папа, знали о моих незаконных делишках и, более того, покрывали их, – продолжал Веселовский. – Да и я правды скрывать не буду, заявлю о вашей причастности ко многим аферам, в том числе и к исчезновению пресловутого «золота партии».
– Ты мне угрожаешь, сопляк? – расхохотался Андрей Ильич. – Ты – мне? Ну что же, сам виноват, пощады не будет! И не исключено, что до суда ты не доживешь, повесишься в камере.