Код Омега
Шрифт:
— Поправлю: Голландия, те же времена. Цветники, крыши.
— Одежда.
— Это уже другой вопрос. По ней не определить. Помесь всех направлений. Такое чувство, что они из сундуков прабабушки вещи вытаскивают, когда современные изнашиваются. Кто в чем ходит.
— Согласен. Ищем более явное указание.
— Спросим, послушаем речь?
— Что спросим?
Стася уже придумала. Подошла к дородной женщине в ослепительно белом чепце и переднике.
— Простите, подскажите, где у вас находится трактир?
— Трактир? — удивилась
— А-а?… — женщина говорила на чисто русском языке, притом, что выглядела как чопорная англичанка восемнадцатого века.
— Если вы желаете где-то остановиться, передохнуть, отведать отличного пунша, то вам стоит повернуть налево и идти прямо, до вывески "Саймон холл". У Саймона прекрасные комнаты, отличный пунш и самое свежее пиво. Он будет рад гостям.
— Э-э… Да. С-сспасибо.
— Сэр? — выгнул бровь Кир.
— Отстань, — огрызнулась Стася, спеша уйти и от него, и от милой старушки, легко причислившей ее к рангу мужчин.
— Трактир нашелся? — не унялся Кир, нагнал ее.
— Заведение Саймона. Нам налево.
— Саймона? А говорят здесь по-русски.
— Твои предположения не оправдались.
— Твои тоже.
— Еще варианты?
— Глухая реальность неизвестной этиологии.
— Супер! — оценила и, свернув за угол дома, увидела допотопную вывеску, висящую на железных крюках. Она была очень яркой и виднелась издалека. И убивала надписью.
— Саймон-ъ холл-ъ, — протянул Кир и покосился на Стасю: что скажешь?
— Винегрет.
— Точно. Сначала степь без единого признака жизни. Потом рыцари в далматиках и туницеллах, потом девственный и трухлявый лес, мужчины в цилиндрах и сюртуках, теперь Саймон да еще холл в типично великоросском исполнении — с «ерь». Это мираж один на двоих или у меня индивидуальный глюк? Мы где вообще?
— Это ты мне должен сказать. Как со сканером и идентификацией?
— Никак.
— Только не говори, что и они полетели. Что тогда работает?
— Лингватор.
— Конечно, чего не надо, пожалуйста, в рабочем режиме!
— Злишься?
— Нервничаю, — призналась. — Пока мы ребусы решаем, там…
— Чиж. Знаю.
Парочка остановилась перед примечательными дверями под вывеской и переглянулась. Чугунные львы ручек с кольцами из носов ставили в тупик.
— Типично для Англии конца восемнадцатого и начала девятнадцатого века.
— Или южных регионов Ирландии, Норвегии, Щвеции от начала семнадцатого до сохранения исторической собственности в наше время.
— В заведении погадаем, откуда что здесь нарастает! — рыкнула Стася, рассердившись на очередную головоломку. От них и так голова пухла!
И рванула льва за кольцо. Смело шагнула в помещение и замерла.
За стойкой стоял дородный мужчина с седыми бакенбардами в полосатом жилете и протирал стаканы. Ряды аккуратных резных столиков с подсвечниками были пусты, ни единого посетителя.
— Здравствуйте, — сказала, встретившись взглядом с мужчиной.
— Рад
— Мы бы хотели… позавтракать.
— Хорошее начало, — оценил Кир, увидев, как расплылось от радости лицо толстяка, и плюхнулся на скамью за ближайший стол.
— Могу предложить вам омлет с беконом, селедочку, свежайшее рагу из ягненка, гусиный паштет, свиную грудку…
— Омлет, — отрезала Стася.
— А мне грудку, — бросил Кир.
— Чем платить будешь? — зыркнула на него женщина.
— О, не стоит беспокоиться. Все за счет заведения. Я рад гостям. Что предпочитаете из напитков: пиво, вино…
— Воду.
— Хорошо, — склонился мужчина и исчез за дверью у стойки. Стася села напротив Кира и пытливо уставилась на него.
— Что? — покрутил тот подсвечник, изучая рисунок ковки.
— У тебя хотя бы связь с базой есть?
— Убедилась, что не туда попали? Откуда у меня связь с базой, Стася, если даже со своими нет?
— Твою, Бога!… - выругалась в сердцах. — Как так получилось? Почему я не помню, куда и как мы шли? Не помню даже, как встали на «зеленку».
— При больших перегрузках такое часто случается. Вы хрупки. Другое со мной.
— Интересно получается — тебе ясно, что со мной, мне — что с тобой, а итог — пшик.
— А что со мной?
— Шульгин говорил мне, что вас опасно посылать в более тонкую параллель из-за несоответствия уровня энергетики, состава плат. Он предполагал разбалансировку вплоть до распыления по прилегающим полям. Я? Тоже объяснимо: ранение, тяжелые переходы, нервы.
— Вот-вот. Ты слишком нервничаешь.
— Есть отчего.
— Не спорю, но эмоции делу не помогают.
— Знаю, но… нам нужно срочно что-то предпринять, чтобы помочь Николаю, а мы застряли черт знает где! Я не могу быть спокойной, зная, что ему грозит опасность, а я не только не могу помочь, я вообще ничего не могу, сижу в какой-то дыре и разглядываю черт знает что!
— Произведение искусства, поверь, — протянул ей подсвечник. Стася вырвала его из руки мужчины и грохнула на стол.
— Какая разница?!… Извини, — смутилась, понимая, что начинает истерить. Еще этого в довершение всех бед не хватало. Да и с чего ее «несет»? Что с ней? Что за праздник эмоций у патрульной?
— Переживаешь?
— Да, — призналась. На душе настолько плохо стало, что впору было выть, вымещая боль и страх за Николая. — Если с ним что-то случится… Знаешь, я после того задания словно не живу, так, существую, плыву по течению в тумане. И только он какой-то смысл дает… а не будет… Зачем жила? Бегала, прыгала, кого-то вытаскивала, к чему-то стремилась. И вроде все правильно, верно… а кажется пустым. Главное? А что главное, что является приоритетом? Он, я, наша работа, ребята, студенты, застрявшие в Спарте, или вывод группы из-под обстрела? Сохранение равновесия миров или жизни любимого?